Наследство разоренных - Киран Десаи

Повар показывает Саи развалившиеся рыбьи садки, монастырь на холме Дурпин, пониже приют для сирот и курятник. Напротив курятника — свежие яйца к завтраку через дорогу — поселились две афганские принцессы, отец которых, отлучившись на выходные в Брайтон, обнаружил по возвращении, что британцы посадили на его трон кого-то другого. Принцесс приютил Неру — истинный джентльмен! А вот и невзрачный домишко госпожи Сен, дочь которой, Мун-Мун, уехала в Америку.

* * *

Наконец добрались и до утопающего в розах коттеджа «Мон ами». Здесь живут сестры Нони (Нонита) и Лола (Лалита). Муж Лолы скончался от инфаркта, и старая дева Нони перебралась к вдове. Пенсии покойного хватало на жизнь, но расходы, бесконечные расходы! Постоянно что-то в доме ломается, все время что-то надо чинить; цены на базаре растут; горничная, уборщик, сторож и садовник тоже есть хотят.

Поэтому Нони, чтобы внести свою лепту в домашний бюджет, согласилась давать уроки Саи. От естествознания до Шекспира. Лишь когда Саи исполнилось шестнадцать и Нони полностью перерыла кладовые своих математических познаний, судья привлек к образовательному процессу внучки учителя Джиана.

— Вот наша Саи-бэби, — представил ее сестрам повар.

Сестры жалостливо покачали головами. Бедная сиротка, плод неудачного брака Индии и Советов.

— Индия всегда не на той стороне, — сокрушалась Лола. — Помните, Чоту и Моту ездили в Россию? Они ужасались. Такого развала даже в Индии не встретишь.

— А помнишь, — живо откликнулась Нони, — русские жили рядом с нами в Калькутте? С утра сбегают на рынок, накупят гору продуктов — картошки, лука, всего, всего — и варят, жарят, пекут… А потом к вечеру опять накупят — и снова готовят, готовят… Глаза горят, радуются, воображают, что у нас все есть, что Индия страна чудес. Ха!

Но, несмотря на невысокое мнение о России и о родителях Саи, к девочке сестры привязались.

— Боже, Боже! — заохала Лола, прослышав о нападении на дом судьи. С годами в прическе ее прибавилось седины, но характер лишь окреп. — Того гляди, эти бандиты и к нам наведаются. Правда, у нас в «Мон ами» грабить нечего. Да им ведь наплевать. Они и за пару рупий глотку перережут.

— Но у вас ведь охранник, — рассеянно возразила Саи. Ее больше беспокоило отсутствие Джиана в день ограбления. Наверное, он охладел к ней.

— Буду? Да он ведь тоже непалец. Как ему можно доверять? Сторож всегда с бандитами связан. Сообщает, где что лежит, и получает долю. Помнишь госпожу Тондап? У нее тоже был сторож-непалец. Вернулась она из Калькутты — а дом начисто выметен. Начисто! Чашки-блюдца-стулья-кресла-кровати… Проводка срезана, лампочки с патронами, все-все, даже цепочки и поплавки из сливных бачков! Один пытался кабель стащить, его током убило. Бамбук весь срезали, деревья обобрали до последнего лайма. В трубах дырки, воду вся округа воровала из их водопровода. А сторожа и след простыл. Прыг-скок — и уже у себя дома, в Непале. Бог мой, Нони, надо нам этого Буду прогнать.

— Успокойся. С чего вдруг? Он не дал нам никакого повода…

Надо признать, что с Буду сестрицы чувствовали себя спокойнее. Жизнь их клонилась к закату, в огороде процветали посадки брокколи, как они утверждали, единственные в стране из семян, привезенных из Англии. Сад поставлял достаточно груш для сезона и для запасов; в бельевом корыте они экспериментировали с домашним вином, на веревке болтались вывешенные на просушку деликатные изделия фирмы «Маркс и Спенсер», а в окна заглядывала закутанная в облака Канченджанга. Над входом в дом висел демон тангха с хищно растопыренными когтями, с ожерельем из черепов и с могучим половым органом — чтобы отпугивать бродячих проповедников. В гостиной нагромождение безделушек. На размалеванных тибетских столиках чокси горы книг, включая альбом Николая Рериха, русского аристократа, запечатлевшего кристальный холод Гималайских гор, их неслышно звенящий воздух. Одинокий странник верхом на яке… Куда он направляется, зачем? Необозримые просторы, неуловимая цель… Тут же птицы Салима Али и полное собрание Джейн Остин. В столовой «Веджвуд»; среди фаянса жестянка из-под конфитюра, сохраненная из-за надписи золотом, увенчанной львом и единорогом с короной; «Поставщик двора Ее Величества королевы».

* * *

И наконец, кот Мустафа. Темный, косматый, усатый эталон сдержанности, которую не удавалось преодолеть никакой лаской. С целеустремленностью ломовой лошади он взгромоздился на колени Саи. Глаза его, однако, предостерегали от ошибочного восприятия этого движения в качестве выражения привязанности и доверия.

Для охраны своего имущества, достоинства и покоя сестры наняли отставного военного, владевшего опытом боев против партизан Ассама, огнестрельным оружием и свирепыми усами. Страж появлялся в саду сестер в девять вечера, позвякивая велосипедным звонком и отрывая зад от седла, чтобы одолеть подъем.

— Буду? — кричали сестры, сидя в постелях, закутанные шалями из Кулу, потягивая сиккимское бренди и увертываясь от новостей Би-би-си, выплевываемых радиоприемником.

— Буду?

— Хузу-ур!

Иногда вместо Би-би-си сестры включали маленький черно-белый телевизор. Это случалось, если Doordarshan передавал что-нибудь вроде «Рожденного в поместье» или «Да, господин министр», и на экране появлялись самодовольные ветчинно-окорочные физиономии настоящих джентльменов. Буду при этом двигал на крыше антенну, нырял под ветви и отмахивался от мошкары под направляющие возгласы сестер:

— Так, так… Еще… Стоп! Назад!

Несколько раз за ночь Буду обходил территорию имения «Мон ами», бухая дубинкой и дуя в свисток, чтобы сестры слышали, как деятельно их охраняют. Потом над горами появлялось солнце и освещало молочную утреннюю дымку.

* * *

Нет, не внушал сестрам доверия их надежный страж.

— Как-нибудь ночью он нам глотки перережет…

— Но если мы его прогоним, он рассердится и, чего доброго…

— Ох, нельзя доверять этим непальцам. Если бы просто ограбили… Они только и думают, как бы кого-нибудь прикончить…

* * *

— Давно к тому шло, — вздыхала Лола. — Какое-то брожение ощущалось. Никогда здесь мира не было. Когда мы приехали, помнишь, Калимпонг гудел, как улей. Шпион на шпионе. Китайцы называли его гнездом антикитайских экстремистов.

Горы пламенели, из лесу выходили сбежавшие из Тибета монахи. Прибывала тамошняя аристократия, красотки из Лхасы на балу в клубе Джимхана поражали местных своим космополитическим стилем танца.

И, как всегда во время политических передряг, не хватало продовольствия.

* * *

— Надо на рынок сходить, Нони, пока там хоть что-то осталось. И книги библиотечные менять пора.

— Я так и месяца не протяну, — вздохнула Лола. — Скоро дочитаю. — Она захлопнула книгу «Излучина реки». — Тяжело.