Коловрат - Андрей Гончаров

– Мы ль не сила, когда вместе, когда воедино все. Забудем все раздоры, князья русские. Перед лицом любого врага встанем стеной на рубежах наших.

– Сила! – вторили голоса за столом, и князья вместе с боярами хлопали друг друга по плечам и гулко били кулаками в спину. – Заступим врагу все пути на нашу землю! Не бывать такому, чтобы русич русичу не помог!

Евпатий Коловрат сидел среди рязанских бояр, каждый раз вместе со здравицами поднимая свой кубок, но пил мало. Он больше поглядывал по сторонам и прислушивался к разговорам. Гул за столами стоял сильный, но если присмотреться да внимательно последить за губами, то становилось понятно, что Георгий Всеволодович, часто наклоняясь к плечу рязанского князя, говорит ему не о битвах и не об оружии, а об охоте на лису. И Всеволод Пронский, обнимая первого воеводу рязанского Федора Юрьевича за плечо, шепчет ему не о степняках. Не иначе, хвалит красоту жены Федора княгини Евпраксии. А Федор Юрьевич только кивает с довольным видом и подбоченивается.

Мало, ох мало за этим столом сейчас говорили об опасности, что грозит всем русским землям, о сплочении. А ведь для того и собрались князья. Евпатий присматривался к боярам и видел, что каждый говорит о другом, свои дела обсуждают. Нет единства, не ждут врага, все выгадывают что-то. Евпатий поставил кубок, похлопал по плечу сидевшего рядом с ним сотника, прибывшего с Всеволодом Пронским, и встал с лавки. На него никто не обратил внимания, и Евпатий прошел к стене княжеского терема, постоял, выжидая, не пойдет ли кто за ним следом, не смотрит ли кто в спину. Нет, никому нет дела, что это один из первых воевод рязанских вдруг из-за стола встал в разгар пира.

Ивар, надвинув шапку низко на глаза, ждал Коловрата у коновязи. Он быстро глянул по сторонам, покусывая травинку, и подошел к воеводе.

– Ну? – Евпатий с тревогой смотрел в лицо Ивара. – С чем пришел?

– Недоброе у нас, Евпатий. Прав ты был. Пауки зашевелились.

– Говори! – хмуро потребовал воевода.

– К хозяину моему Алфею вчера боярин приходил.

– Который?

– Могута. Этот, у кого шрам вот так через лицо, воевода ваш. Они сначала оружие смотрели, перебирали все на столах, а потом, как лавку я закрыл, они в горнице у Алфея сидели и об измене говорили. Я под окном сидел, все слышал.

– Что говорили?

Лошади, привязанные к кольцам у крайнего столба, начали шевелить ушами и похрапывать, косясь на Коловрата. Животные как будто почувствовали его раздражение, угрозу, исходящую от него, злость, клокотавшую у него внутри. Ивар снова покрутил головой по сторонам, вытянул шею, заглядывая поверх лошадиных спин.

– Алфей сказывал, что будто вести пришли из степей. Скоро татарский хан придет, будет выкуп с огородов русских требовать. А тех, кто выкуп платить не будет, тех хан пожгет. А тех, кто заплатит, тому земли русские в княжение оставит. И спрашивал Алфей Могуту, много ли при князе Юрии советчиков, кто не хочет войны со степняками, кто хочет миром порешить и миром хана встретить.

– И что Могута?

– Могута сказывал, что есть такие.

– Бояре ближние сытые стали, – зло проворчал Евпатий. – Воевать им не хочется, потому как доходы свои терять придется. И торговый люд за ними пойдет. Дело известное. Каждый о своей мошне думает, зажрались вороны! Еще кто ходил к Алфею?

– Не видал, – покрутил отрицательно головой Ивар. – Он сам, как поутру из дома ушел, так более и не показывался. А вот вечером, как стемнеет, снова могут собраться у него. Говорили они о торговом люде, правда твоя, Евпатий.

– Ты вот что, Ивар. – Коловрат сгреб в свой мощный кулак худое плечо собеседника и притянул его к себе. – Уши торчком, но будь хитер, как лиса. Слушай все, что говорят, запоминай, кто приходит. И мне все рассказывай. Черное дело задумали.

– Все как есть расскажу, Евпатий. Я тебе жизнью обязан, неужто подведу тебя, защитника нашего. В народе о тебе знаешь что говорят?

– Знаю, – отпустил рубаху Ивара Евпатий. – Народ, он правду видит издалече. Она для него как свет солнечный, она через любую тьму пробьется, покажется. Если нынче снова соберутся у твоего хозяина гости-полуночники, ты мне дай знать. Кого из мальцов своих пришли, пусть камушком в окно бросят.

– Все сделаю, как велишь! – заверил Ивар.

– Ступай!

Мрачный, как туча, Евпатий двинулся снова к столам, где пировали гости и именитые рязанцы вместе с князем Юрием. Из подклетей тащили моченые яблоки, откуда-то пахло жарящимся кабанчиком. И эти запахи обильной и богатой пищи раздражали Евпатия сейчас особенно сильно. Именно сытые и богатые в этом городе готовы продать Русскую землю степнякам за право жить все так же сытно, пусть и под пятой ворога. Он почти столкнулся с группой девок в нарядных сарафанах, которые, увидев воеводу, брызнули в разные стороны со смехом.

Евпатий остановился. На верхней ступени лестницы стояла Доляна. Как же она была сейчас красива! Карие глаза смотрели с веселой игривостью, в темно-каштановые волосы были вплетены болотные лилии. Блестящие глаза девушки заставили сердце воеводы биться чаще. И когда Доляна подняла руку и поправила локон у виска, от этого плавного лебединого жеста внутри у Евпатия все сладко заныло. Захотелось прямо сейчас пойти к князю, забыть хоть на день об угрозе из степей, пасть на колено и просить руки воспитанницы.

– Что ты так мрачен, храбрый воевода? – прозвенел чистым родничком голос девушки. – Подруг моих напугал. Улыбнись, ведь сегодня праздник, много гостей.

– Заботы, Доляна, – осипшим от волнения голосом ответил Евпатий. – Они омрачают.

– А мы решили идти на луга, – беспечно ответила девушка. – Будем плести венки и пускать их по реке. Вдруг чей-то венок поднимет из воды рука суженого! Не хочешь, Евпатий, поймать в реке венок из луговых цветов?

Воевода понял, что девушка смеется над ним, играет словами, как жеребенок по двору скачет. Он стиснул зубы, стараясь не выдать своего состояния и не в силах тронуться с места. Так бы и стоял рядом с ней, слушал ее голосок, смотрел в эти карие глаза. И тут затопали быстрые шаги по лестнице. Доляна с досадой прикусила нижнюю губку. Еще миг, и возле нее выросли трое молодых воинов, дети боярские, к князю приближенные. И среди них Евпатий увидел Андрея. И в руках он держал несколько цветков лилий.

Улыбка с лица молодого сотника слетела, как листок, сорванный с дерева порывом ветра. Он встретился взглядом с Коловратом, и в этом взгляде была угроза, ненависть. Рука Коловрата прошла по поясу в поисках меча, который сегодня остался дома, нащупала большой нож и стиснула его рукоять. Замерли на месте дружинники, побледнела Доляна. А Живко только недобро прищурил глаза и отбросил в сторону цветы. Лютая ненависть захлестнула Евпатия. Обида за дочь, которая любили Андрея, своя злость, что ему дорожку переходит Андрей, втайне подбирается к Доляне.

Злость застлала глаза Евпатию, он уже ничего не видел вокруг, только кривую усмешку Андрея и его упрямо стиснутые зубы. Рванув нож из-за пояса, Евпатий бросился на обидчика. Лицо Живка было очень близко, но вокруг уже раздавались крики, от страшного удара задрожали бревна крепкой лестницы. Чьи-то руки схватили Коловрата, соскользнули, не в силах удержать, новые руки схватили его за одежды, потащили назад, не смогли повалить наземь. Шестеро еле удерживали разъяренного воеводу, когда пелена начала спадать с его глаз. Он увидел свой нож, на половину лезвия вонзенный в дубовый столб. Как раз в том месте, где чуть раньше была молодецкая грудь Андрея.