Герой - Уильям Сомерсет Моэм

Полковник Парсонс и его жена не хотели устраивать никаких торжеств по случаю возвращения Джеймса, но уступили настояниям Мэри и мистера Драйленда, младшего приходского священника, утверждавшего, что общественная церемония, несомненно, поднимет дух Литл-Примптона. Никому нельзя уклоняться от исполнения своих обязанностей, и капитан Парсонс должен позволить своим землякам из Литл-Примптона показать, как высоко они оценивают его героическое деяние.

Викарий высказался в том духе, что торжественная встреча героя подействует на прихожан столь же благотворно, как и его проповедь, а также покажет Джеймсу, молодому и, возможно, беззаботному человеку, какая теперь на нем лежит ответственность. Но неожиданное прибытие Джеймса спутало все карты, и мистер Драйленд в полном замешательстве отправился к Мэри.

– Что же нам делать, мисс Клибборн? Школьники будут разочарованы.

Согласно первоначальному плану они собирались встретить героя по пути со станции к Примптон-Хаусу, и младший священник не хотел от этого плана отказываться.

– Как по-вашему, не смог бы капитан Парсонс поехать в Танбридж-Уэллс и вернуться оттуда в два часа, словно прибыл на поезде?

– Боюсь, он не сделает этого, – ответила Мэри. – Думаю, только посмеется, услышав мою просьбу. Он очень рад, поскольку уверен, что ему удалось избежать торжеств.

– Правда? Не зря же говорят, что истинная храбрость всегда скромна! Но Литл-Примптон покроет себя вечным позором, если мы не окажем нашему герою горячий прием, тем более что для этого все готово. Нельзя допустить, чтобы на Литл-Примптон тыкали пальцем, говоря, будто город не почтил человека, награжденного Империей.

Обсудив множество вариантов, они решили, что процессия должна подойти к Примптон-Хаусу в назначенное время. Тогда капитан Парсонс услышит все обращенные к нему теплые слова, стоя под триумфальной аркой… И когда служанка объявила, что к торжественной церемонии все готово, а ее слова подкрепила музыка духового оркестра, Мэри торопливо объяснила Джеймсу, чего от него ждут, и они все направились к входной двери.

Примптон-Хаус выходил на общественное пастбище, другую сторону которого занимали маленькие лавочки, украшенные флагами. Там же, только ближе к дороге, ведущей в Грумбридж, бок о бок в дружеском соседстве стояли церковь и паб, с водруженным над каждым «Юнион Джеком». Все вокруг – и высокие каштаны у дороги, и зеленая трава, и домики – радовало глаз. То была типичная и не меняющаяся с давних пор английская глубинка. Даже солнце в тот день мягко светило, напоминая добродушную улыбку пожилого джентльмена. Младший священник, блюститель порядка, организовал все в лучшем виде. Справа стояли мальчики, чисто вымытые, с напомаженными волосами. Помада издавала приятный запах. Девочки и учителя стояли слева, а в центре расположились духовой оркестр, хор и сам мистер Драйленд. Подтянувшиеся жители городка разинули от восхищения рты. Маленькая группа, вышедшая из дома, прошествовала к воротам и остановилась под триумфальной аркой. Лица Клибборнов выражали легкое пренебрежение, но поскольку все, и гости, и хозяева, были в парадной одежде, выглядели они весьма впечатляюще.

Убедившись, что все на месте и можно начинать, мистер Драйленд выступил вперед, повернулся спиной и виновнику торжества, лицом к музыкантам и многозначительно кашлянул. Подняв над головой большую белую руку, он вытянул указательный палец и начал дирижировать. Он громко запел, и хор, на мгновение замешкавшись, присоединился к нему. Тут же заиграл и оркестр.

Вдохновленный ораторией, младший священник поднял и вторую руку, в которой держал мягкую фетровую шляпу. Он начал дирижировать и ею.

В конце строфы исполнители жадно хватали ртами воздух, а потом, словно испугавшись, что отстанут, рванули вперед, немного вразнобой, но в конце концов все добрались до завершающего «Аминь».

Когда затихла последняя нота последнего корнета, мистер Драйленд подал знак лучшему ученику школы, тот выступил вперед и, взмахнув кепкой, прокричал:

– Трижды ура капитану Парсонсу, кавалеру креста Виктории!

Тут младший священник, вытерев вспотевший лоб, повернулся к воротам и откашлялся.

– Капитан Парсонс, – начал он громко и отчетливо, чтобы все услышали его приветствие, – мы, жители Литл-Примптона, рады приветствовать вас дома. Мне незачем говорить, что для нас великая радость – собраться здесь, чтобы поздравить вас с благополучным возвращением, и порадоваться за ваших близких, с таким нетерпением ожидавших вас. Мне незачем говорить, что второго такого места, как дом, нет. («Истину глаголет, истину!» – вставил викарий.) Мы гордимся тем, что наш прихожанин покрыл себя неувядаемой славой и за свои подвиги удостоен креста Виктории. Теперь Литл-Примптон может не тушеваться в обществе самых гордых городов Империи. Вы честно выполнили свой долг, и отблески вашей славы озарили весь город. Вы показали англичанам, как надо умирать. Вы показали континентальным странам, что непорочность и любовь к Богу старой Англии по-прежнему приносят плоды. Больше я ничего говорить не буду; хотел лишь произнести несколько приветственных слов от лица тех, кто, возможно, не смог бы этого сделать, как я. Больше ничего говорить не буду. Капитан Парсонс, мы надеемся, что вы будете жить долго, наслаждаясь заслуженными честью и славой, рядом с той, кто скоро станет вашей женой. Хочу заверить вас: ваш пример вдохновляет нас всех. Мы все чувствуем, что можем стать лучше, благороднее и еще неукоснительнее следовать христианским заповедям. И теперь, когда вы преодолели все опасности и лишения, когда благополучно вернулись в лоно любящей семьи, мы говорим вам: возьмите ту, которая тоже являла нам пример смирения, мужества и… э… смирения. Возьмите ее, говорим мы, и будьте счастливы. Заверяю вас, что все жители Литл-Примптона питают к вам уважение, почтение и любовь. Джеймс Браун, удостоенный чести носить то же христианское имя, что и вы, лучший ученик приходской школы, сейчас прочитает короткое стихотворение, которое называется «Касабьянка»[9].

Мистер Драйленд хотел написать оду для столь торжественного события и в ней намеревался тепло приветствовать вернувшегося домой героя, прославить его подвиг и показать благотворное влияние этого подвига на моральный дух городка. К сожалению, к замыслу мистера Драйленда муза проявила полное равнодушие, что выглядело особенно прискорбно в свете безупречной нравственности elite[10] Литл-Примптона, исповедуемых ею высших идеалов и принципов, на которых строилась церковь. Не говоря уже о любви к литературе. Эти люди читали все дневные газеты, а мистер и миссис Джексон еще выписывали «Чёрч таймс». Мэри знала наизусть многие стихотворения и даже поэмы сэра Льюиса Морриса[11], а мистер Драйленд декламировал Теннисона на лекциях с платой за вход в один пенс. Но в этом случае нужно было вдохновение, поэтому не помог и словарь рифм, за которым младший священник посылал в Лондон. В конце концов они приняли решение прочитать известное стихотворение, более всего соответствующее предстоящему событию и призванное показать духовную общность простых, богобоязненных жителей городка, их прекрасный литературный вкус. Конечно же, выбор пал на «Касабьянку».