«Красная империя зла». Запад против Сталина - Гровер Ферр

означает, что подавляющее большинство крестьян в протестах не участвовало. Значительное число протестов проходило мирно: в отчетах ОГПУ говорится, что прибегать к силе приходилось менее чем в 2 % случаев. Многие крестьяне активно поддерживали коллективизацию. Их число возросло, когда местные активисты оказались в достаточной мере опытными и чуткими, чтобы терпеливо разъяснить крестьянам цели коллективизации. Некоторые крестьяне «стихийно создавали колхозы и объединяли свои поля» (Таугер 2004, p. 75).

Таугер отмечает:

«Режим проводил коллективизацию насильственно, жестоко и без соответствующей оценки или беспокойства за ее разрушительные последствия» (Таугер 2004, p. 88).

Тем не менее ученый далее утверждает:

«Коллективизация стала программой достижения очевидно необходимой цели – увеличить производство продовольствия в изможденной голодом стране, – и она была достигнута после несомненно успешного эксперимента по созданию совхозов и при значительных капиталовложениях со стороны государства» (Таугер 2004, p. 88).

Многие историки утверждают, будто сопротивление коллективизации и даже восстания крестьян получили широкое распространение, и коллективизация, таким образом, стала первопричиной «голода и неурожая». Как полагает Таугер, факты говорят об ином:

«В этих исследованиях преуменьшены или оставлены совсем без внимания сведения об урожае и природных факторах, повлиявших на низкий урожай, процессы восстановления после голода и неурожаев, высокие урожаи 1930-х годов, механизация советских сельскохозяйственных предприятий, увеличение численности населения СССР и долгосрочный рост производства и потребления продукции в советское время» (Таугер 2004, p. 87)

Коротко говоря, коллективизация стала успехом советского и украинского крестьянства и всего советского общества, которое рассчитывало, что труженики села смогут обеспечить продовольствием всю страну.

«Коллективизация привела к существенной модернизации традиционного сельского хозяйства в Советском Союзе и заложила фундамент для относительно высокого уровня производства продуктов питания и потребления в 1970–1980-х годах» (Таугер 2006, p. 109).

Во многих свидетельствах, описывающих «раскулачивание» и насильственное изъятие зерна, с одной стороны, подчеркивается частая необходимость применения принуждения к ярым противникам коллективизации с их последующей отправкой в ссылку; с другой – те из крестьян, кто во время голода на себе испытал реквизиции продовольствия, считали такие методы проявлениями жестокости. Крайние меры использовались, по-видимому, довольно часто. По мнению Таугера, «жестокое насильственное переселение», или то, что Сталин называл «ликвидацией кулачества как класса», было отнюдь не «наилучшим способом достижения целей режима» по коллективизации сельского хозяйства.

Не убедительны доводы тех, кто утверждает, будто Советы сознательно отказались от «лучших» или «менее жестких» методов коллективизации. Правда состоит в том, что коллективизация – масштабное предприятие, которое не имело аналогов в истории. Сталин и советское руководство решились на ее проведение только потому, что не видели другого способа избежать в будущем опустошительного голода. Они выработали план и воплотили его в жизнь, решительно отметая на этом пути все, что служило помехой.

Советское руководство проявило гибкость. План менялся несколько раз в ответ на донесения местных активистов, работавших непосредственно с крестьянами. Самый известный пересмотр планов связан со статьей Сталина «Головокружение от успехов», опубликованной 2 марта 1930 года. В статье еще раз подчеркивалась необходимость пользоваться не принуждением, а средствами убеждения, чтобы склонить крестьян к вступлению в колхозы.

Когда грянул голод, наступивший не из-за коллективизации, а вследствие природных факторов (о чем еще впереди), преодолевать его пришлось тоже советскому руководству. Иного выбора, кроме как изъять хлеб у крестьян и более равномерно перераспределить его среди сельского населения, городских жителей и армии, производящих мало продовольствия, просто не оставалось. Возникшие перегибы или жестокость – неизбежный результат ошибок в планах проведения коллективизации. Столь же неизбежной оказалась неоднородность возможностей и особенностей, присущих десяткам тысяч активистов и самих крестьян. Все столкнулись с ужасной ситуацией в экстремальных условиях; многие неизбежно умирали от голода или его последствий, просто потому, что не хватало еды, чтобы накормить все население.

Не существует «идеального» плана на все времена. Не удалось найти его и для 1932 года. Было совершено множество ошибок. Иначе и быть не могло. Но еще большей ошибкой стал бы отказ от проведения коллективизации.

«Наше доказательство, в частности, показывает, что благодаря коллективизации стала возможной мобилизация и распространение таких явлений, как трактора и помощь семенами и продовольствием. А это обеспечило колхозников возможностью собрать больший урожай во время страшного голода, беспрецедентного для российской (и советской) истории. Иными словами, данное исследование доказывает, что коллективизация, несмотря на ее разрушительное воздействие на сельское хозяйство, в реальности исполнила роль механизма модернизации советского аграрного сектора, оказав ему поддержку» (Таугер 2006, p. 112).

Голод 1932–1933 годов32

Общепринятыми считаются два объяснения причин голода, и оба они ошибочны. Первое принадлежит украинским националистам, согласно которому Сталин и лидеры большевиков утаивали зерно ради отправки его на экспорт. Согласно второму, власти намеренно морили украинских крестьян голодом, чтобы подавить их стремление к независимости. Нередко и та, и другая версии высказываются одновременно. Объясняемые причины таких действий различны, ибо нет доказательств, способных подтвердить ни одну из версий.

Миф о «голодоморе», сознательно слепленный по образу и подобию холокоста, родился в эмигрантской среде – у потомков и членов Организации украинских националистов и ветеранов 14-й дивизии ваффен СС «Галичина», а также Украинской повстанческой армии (ОУН-УПА). Их формирования воевали на стороне нацистов и бежали на Запад вместе с немецкими войсками, когда Красная армия начала наступление. В истинно нацистской манере самые первые из сторонников мифа о «преднамеренно организованном голоде» возлагали вину на евреев.

«Двое украинцев, предавших Москву, Д. Шумский и М. Хвылевый, верили, что Москва трудилась ради лучшей коммунистической Украины, но затем осознали, что она лишь расширяет свою империю, и покончили жизнь самоубийством. На их место пришли Л. Каганович, занявший пост секретаря Коммунистической партии Украины, а в качестве помощников секретаря – И. Шехелес, А. Шлихтер, Я. Рахис. Все они были евреями. Следующие евреи занимали должности в Министерстве внутренних дел: В. Балицкий, Карлсом, М. Лацис, Ф. Кох, К. Фукс…

Л. Каганович осознавал, что перед ним стоит грандиозная задача по подчинению украинских деревень. Там жили трудолюбивые фермеры, гордившиеся своей жизнью и землей, готовые защищать ее ценой собственной жизни. План Москвы состоял в изъятии всей земли и под видом коллективизации обращении деревень в фактическое крепостничество.

С этой целью Каганович и Политбюро искусственно организовали голод, в результате которого погибло 7 млн украинцев»33.

Когда Украина обрела независимость в 1991 году, страну наводнили националисты и начали оказывать определяющее воздействие в историко-идеологических вопросах. Боевикам ОУН-УПА, виновным в чудовищных массовых убийствах евреев, поляков и советских граждан других национальностей, они присвоили статус «героев», «борцов за независимость» (исходя в данном случае из предположения, что «патриотизм» и «национализм» могут служить оправданием для массовых убийств).

Таким образом, миф о «голодоморе»