Абсолют в моём сердце - Виктория Валентиновна Мальцева

восклицает, закатываясь пьяненьким смехом. – Я так же уверена, что это моя мать, как и в том, что у них там секс в этом отеле!

– Зачем им скрываться? – ожидаемо интересуюсь, но ответа не получаю, потому что у Кейси, очевидно, его нет.

Спустя несколько месяцев Кейси выяснила, что таинственная дама вовсе не её мать, а всего лишь очередная пассия отца, и стала бунтовать ещё сильнее, пробив не только уши, но и брови, нос, щеки и ещё кое-что. По поводу этого “кое-что” ходят слухи, но в лицо Кейси никто не смеет отпускать своих шуточек – боятся её острого как бритва языка. Меня тоже не трогают – я под крылом у подруги.

Я долго разглядываю пережженные краской золотые локоны подруги, вспоминая её первую влюблённость – нашего одноклассника, сорванца и повесы Итона, её красочный рассказ об их первом сексе и многозначительное утверждение:

– Ты следующая!

Какая следующая?! Я не пользуюсь популярностью у противоположного пола даже несмотря на свой статус “выгодной невесты”. Именно статус, потому что однажды мне довелось услышать собственными ушами настойчивый совет заботливого родителя одного из наших одноклассников присмотреться ко мне, потому что я из «правильной семьи». Было неприятно, очень. Но ещё более неприятным оказался тот факт, что одноклассник так и не “присмотрелся”. Я словно невидимка! Меня никто не видит! Не замечает! Из парней, я имею в виду.

– Его зовут Эштон, – признаюсь внезапно, неожиданно для самой себя. – Не влюбилась, конечно, но … он мне нравится. И бесит немного! – улыбаюсь.

– С этого всё и начинается! – заявляет подруга с видом опытной и видавшей виды взрослой женщины. – Кто он?

– Мой брат, – отвечаю и только в этот момент понимаю, насколько извращённо заучит моё признание. – Ну, технически мы не связаны общими генами, но номинально он – часть нашей семьи.

Кейси вопросительно выгибает бровь, и я поясняю:

– Он сын Алекса.

– Да ладно! Ты шутишь?! – у Кейси расширяются глаза, она с трудом скрывает своё перевозбуждение по поводу доверенного мной признания.

– Нет, не шучу. Он нашёлся ещё в сентябре. Вчера я видела его второй раз в жизни.

– Невероятно! Твой секси-папочка подкинул вам очередной сюрприз? Потрясающая семейка! Прям мексиканский сериал!

– На себя посмотри! Дочь тайных любовников!– огрызаюсь.

Кейси снисходительно улыбается и, выждав немного, пока свирепость поднявшейся во мне бури поутихнет, совершает первый шаг к примирению:

– Какой он?

И я уверенно, ни на секунду не задумываясь, отвечаю:

– Красивый!

Домой возвращаюсь поздно, после тренировки в бассейне и урока музыки у меня сил нет даже просто думать. Но Эштон упорно продолжает о себе напоминать:

– Ну как так можно, я не понимаю, зачем же руки распускать?! – возмущается мама.

– Я бы тоже ему вмазал, – отзывается что-то жующий Алекс.

– Ты?!

– Я!

– Да ты мухи не обидишь!

– А ты принимаешь желаемое за действительное!

– Ты же всегда был против насилия!

– Я и сейчас против, но в мужском мире есть вопросы, которые решаются только этим способом и никаким другим.

– Конфликты нужно решать словами! – не сдаётся мама.

– Лер, парень назвал его девочку шлюхой!

Виснет пауза, я вхожу, и мама вздыхает:

– Ну, не знаю!

– Что произошло?– спрашиваю.

Алекс многозначительно поднимает брови, мол “очередная пустая катастрофа”.

– Эштон подрался прямо в Университете, и я не знаю теперь, как защитить его. Вопрос стоит об отчислении!

– Мамочка просто слишком сильно беспокоится об обыденных вещах! – Алекс подходит к матери и, обнимая, целует её в висок.

– О каких обыденных?! Как по-твоему мне завтра объяснять ректору, почему мой мальчик разбил нос сыну судьи?

– Ну, во-первых, Эштон тоже пострадал, а во-вторых, – в этот момент Алекс ворует у мамы из миски котлету, – у него есть смягчающие обстоятельства.

– Подожди, пока сядем за стол, – журит его мама, уже улыбаясь.

– Я с утра ничего не ел! Голодный как волк!

– Почему не пообедал?! Это ещё что за новости?

– Я думал, мы вместе с тобой съездим в ресторан после твоих лекций, как обычно ждал, пока ты освободишься и позвонишь!

– Горе ты мое голодное! – мама с виноватым видом обнимает Алекса за талию. – Я совершенно замоталась с Эштоном! Возила его в клинику и не зря! Парню два шва над бровью наложили и обнаружили сотрясение! Представляешь? Ужас какой!

– У настоящего мужчины сотрясения – это боевые крещения! Без них никак, Солнышко! Вспомни, Алёша сколько дрался! А у меня этих сотрясений… я вообще со счёта сбился!

– Алёша дрался в школе, а не в Институте! Слушай, а ты мне не говорил, что тебя так часто били!

– Меня били, и я тоже не отставал. Говорю же, в мужском взрослении без этого никак! Так что перестань нервничать! Не забывай, что ваш ректор – мой давний знакомый, не отчислят твоего Эштона, не переживай ты так!

– Не моего, а нашего!

– Окей, нашего, – покорно соглашается Алекс, подмигивая мне.– Соняш, ты чего обниматься-то не подходишь? Я жду уже, жду!

А я в яме. У меня боль разочарования. Щемящая душу горечь и тоска. Кто-то из них произнёс жуткие слова: “его девочку”… И эти невинные слова застряли у меня в горле колючим комом. Значит, у Эштона есть девушка…

Глава 5. Когда ребёнок болеет…

Утро следующего дня начинается для меня сообщением от Эштона:

“Привет. Извини, сегодня и завтра не смогу прийти. Немного занят. К понедельнику, думаю, освобожусь”.

Я даже не сразу поняла, о чём речь. И лишь минут пятнадцать спустя до меня дошло, что я сама просила Эштона прийти в наш дом снова в ближайшее время, чтобы закончить то дело, которое так и осталось неоконченным.

“Ок” – отправляю ответ, и в этом одиноком слове из двух букв заключена вся моя горечь по поводу его девушки…

Однако обязательность Эштона меня удивила. Похоже, он, как и Алекс, не раздаёт пустых обещаний. У парня учёба, девушка, друзья, но, несмотря на это, он помнит об обещании, данном занудной и неинтересной сестре в постылом для него доме. Именно постылом, потому что всякий раз, как он сюда попадает, весь его вид вопит о желании поскорее убраться восвояси. «Почему?» – у меня возникает вопрос. Ведь абсолютно все мы настроены дружелюбно, и даже Алекс старается изо всех сил увидеть в чужом человеке родного, своего ребёнка, своего сына.

В понедельник утром получаю другое сообщение от почти таинственного и порядком странного брата:

“Прости, сегодня снова не смогу. Мне нужно ещё пару дней”.

Решаю, что он не явится вовсе и, похоже, не собирался изначально. “И ни разу ты не человек