Оранжевый треугольник - Александр Крафт

— Бесконечное чувство боли. Так? — Симу надоел этот разговор. Он не мог понять, куда клонит новый знакомый.

— Не совсем. Вспомни причину, по которой ты оказался здесь. Моральные проблемы тоже приносят боль.

Сим содрогнулся при воспоминании о предательстве любимой, но справедливости ради сказал:

— Да, больно. Но это не перелом все-таки…

— Конечно. В отличие от тебя твой мозг понимает, что это не представляет угрозы для жизнедеятельности организма, и боль не сильна. Но я говорю не об этом. Пойми, для самого мозга и предательство, и перелом "моральные" проблемы. Сигналы приходят разными путями, и только. Зрение, слух или осязание — какая разница.

— К чему ты клонишь?

— Ад — это то, что мучает твое сознание, плюс безысходность этого процесса. Процесс — это движение. Наилучшей иллюстрацией бесконечного движения на месте есть круг. Ад — это движение по кругу боли. Только тогда, когда Данте понял это, он смог написать свою замечательную комедию.

— Зачем мы сейчас об этом говорим? Это все философия. Ада не существует, а для верующих это — черти с котлами.

— Интересно, что бы тебе на это ответили обитатели самого ада? Ну ладно. Разговоры разговорами, а нам пора начинать. Кончай бродить по комнате и садись. — Доктор указал на сиденье, предназначенное для пациента. — Пока есть время, повторим условия договора. Теперь ты видишь, что это не розыгрыш?

Сим медленно опустился в кресло. Сидение оказалось необычно мягким и удобным.

— Ты меня еще не убедил, что это ад.

— А это и не требуется. Ты видишь, что это современная лаборатория, а шутники в таких местах не живут.

— Так что ты предлагаешь? — спросил Сим и поудобнее уселся в кресле.

Доктор, не торопясь, расстегнул молнию, подошел к вешалке в углу и быстро, как будто от скорости зависела жизнь, сбросил куртку и сразу же напялил белый халат. На халате с левой стороны красовался знакомый оранжевый треугольник.

— А этот знак, это что — амулет? — поинтересовался Сим.

— Бронежилет. — пошутил мужчина. Почему-то в шутке не было шутки. Это было сказано, скорее, как правда, сдобренная печальной улыбкой.

— Защита? Не от меня ли случайно?

— И от тебя тоже. А то смотри, как развеселился. Недавно руки на себя был готов наложить, а теперь ему уже и ад не похож, и знак не нравится…

— Ну да. А теперь вдруг вытащу пушку и пульну в тебя. Вот тут-то ты и подставишь под пулю свою висюльку.

— Можешь считать меня психом. Ты уже говорил об этом раньше, и я ничего нового не услышал, — огрызнулся Доктор.

— Ну ладно, не злись. Так все-таки, что ты мне можешь предложить? Проблема у меня, согласись, не тривиальная.

— Банальней не придумаешь. Ты бы удивился, если бы узнал, что от этой проблемы страдает почти все население планеты. Не суть проблемы важна в данном случае, а способ, которым ты хочешь ее решить. Именно из него возникло мое предложение.

— А если еще короче?

— Что я предлагаю? Власть! Ты хочешь стать смертью? Я это тебе устрою. Ты почувствуешь, что значит быть смертью! Или ты уже сомневаешься?

— Ну… не знаю. Может быть, не так все плохо? Ты же сам сказал, что с этим живут все.

— Живут — да. Но ты с этим хотел умереть. Или уже нет?

В воздухе повисло молчание. Увидев нерешительность Сима, доктор продолжил:

— А ты — слабак. Но это не важно. Я же тебе говорил: если начнем, то закончим. Для тебя поворачивать уже поздно. Ты сделал свой выбор и теперь только следуешь по избранному пути.

— Это в каком смысле — поздно, и куда это я следую? — переспросил Сим.

— Туда, откуда ты пришел в бар. К ненависти.

Доктор легко коснулся одной из ручек на пульте. Металлические зажимы молниеносно обхватили шею, руки, ноги и туловище, колпак опустился, закрыв голову почти до глаз, а спинка откинулась, и Сим оказался в удобном полулежачем положении.

— Эй, ты чего? А ну отпусти меня быстро! — взорвался Сим и попытался освободиться, но металлические полосы располагались так, что это было невозможно. — Ты чего, охренел? — Он перестал дергаться и, выглядывая из-под колпака, продолжал кричать на Доктора: — За такие шутки, между прочим, можно и по морде схлопотать. Ты чего добиваешься?

— Мне показалось, что ты собираешься отказаться. Взбрело, знаешь, в голову, что вдруг ты собрался надо мной подшутить и отказаться. А я, понимаешь, уже не в том возрасте, чтобы по ночному городу как мальчик бегать.

— Нет, что ты! Я говорил серьезно, хотя я тогда и был очень зол. Ну считай, что я погорячился. В общем — это моя проблема, и решать ее я буду сам. Извини, что так получилось… Давай, открывай свои замки, сходим в бар, и я тебя угощу за "ложный вызов". Идет?

— Не идет. Парень, да ты все никак не поймешь, — улыбнулся доктор, — мы уже "разбили яйца для омлета" и останавливаться я не буду. И ты пройдешь по этому пути. А добровольно или "на пинках" — решать тебе. Я же предупреждал? Предупреждал. Ну так — вперед!

— Стой-стой! У меня в голове все перепуталось. Мы говорили только в общем. Напомни-ка, о чем мы договаривались?

— Напоминаю. Когда мы закончим подготовку, а это будет через неделю, тебе будет дано двое суток на всё. Ты будешь суперменом. Киношный супермен повесился бы от зависти, узнай он о тебе. Киномагнаты с легкостью расстались бы с миллионами за возможность проследить за твоими действиями. Впрочем, ты возможно и станешь кинозвездой, разумеется, после смерти. Но ты создан не для этого. Ты будешь совершенным убийцей. Ты легко покорил бы мир, если бы я мог тебе это позволить. Но, увы, это не входит в мои планы, да и невозможно для тебя по времени. Через сорок восемь часов ты придешь сюда, чтобы быстро и безболезненно умереть.

— А если не приду? Если все то, что ты говоришь, правда, то никто не может меня заставить прийти. Но я могу прийти сам и просто убить тебя. Как тебе такая перспектива? — процедил со злостью Сим.

— Придешь, дурачок. Через пятьдесят часов в твоем теле произойдут необратимые изменения, и еще через час ты — труп. Ты все равно умрешь, но этот час будет такой пыткой, о которой не мечтали и в аду. Без тормозных рефлексов и без возможности потерять сознание. Прийти за смертью для тебя благо. Последний поцелуй жизни, так сказать. Это будет твоим последним желанием. И я его тоже исполню. А что касается идеи меня убить, то можешь об этом забыть прямо сейчас. Я единственный человек, которому ты не сможешь причинить вреда.

— Уж не твоя ли оранжевая стекляшка тебя спасет?

— Представь себе — именно она. Ты не веришь мне, но это не главное. Захочешь — попробуй. Да, наверное, так и будет. Ты обязательно захочешь попробовать. Ну что же — Бог в помощь. Хотя именно он и поможет тебе, вот только не против меня. Какая досада, верно?