Войны в эпоху римской империи и в средние века - Хофман Никерсон

Рассматривая империю как одно целое, очевидно, что слабое место ее обороны было тем же самым, что и в изначальном государственном устройстве при Августе, то есть в отсутствии главного резерва. Такое положение дел было бы невыносимым, если бы эта система была предназначена для противодействия большой нагрузке. Даже при наличии относительно легкого давления – а лишь такое давление оказывали северные варвары – считалось, что лучший способ уменьшить опасность – это потратить большие средства на улучшение дорог не только между легионами в приграничной зоне, но и между провинциями.

Исключительное внимание, уделявшееся коммуникациям, могут проиллюстрировать примеры, взятые из провинций Британии. Преграду в виде Пеннинских гор, протянувшихся с севера на юг через территорию между сте ной и штаб-квартирами легионов в Деве (Честер) и Эбураке (Йорк), пересекали с востока на запад по крайней мере три поперечные дороги, годные для перемещения войск. Главный проход через Пеннины, расположенный приблизительно в 150 км к югу от вала Адриана и поэтому находившийся на одной широте с Эбураком, соединялся с большой дорогой, идущей с юга через Эбурак на север, к валам Адриана и Антонина, боковой дорогой, которая начиналась в современном Тадкастере и шла через современные Илкли в Скиптон. Отсюда дорога спускалась в долину реки Рибл и соединялась с западной дорогой. Приблизительно в 60 км точно на север от Скиптона находился другой проход из долины реки Тис через Боус в верховья реки Иден чуть севернее Керби-Стивена. В 40 км южнее Скиптона или на расстоянии, равном однодневному форсированному маршу, на восток из Манкуния (Манчестера) через низкогорье шла еще одна дорога с щебеночным покрытием.

В Британии, как и во всей Римской империи, имелись крупные дороги. Одна из них вела в западную часть острова через заболоченные низовья реки Мерси в Манкуний (Манчестер). Другая крупная дорога шла с юга на север по восточной части Британии и соединяла Лондиний и Эбурак (Йорк), проходя через болотистые долины рек – реки Уэлленд в районе современного Стамфорда и реки Уз и ее притоков.

И наконец, в Британии, а если точнее, в западном Лондоне и пригородах, есть замечательный образец стратегического дорожного строительства, находящийся далеко за пограничной линией и предназначенный для облегчения продвижения войск из провинции в провинцию – в данном случае из Галлии в Британию. Я уже говорил, что Лондиний был в Британии главным городом и центром всей ее дорожной сети и что главный путь к нему с континента шел через Па-де-Кале (Дуврский пролив) и порт Дубра (Дувр), а затем через современное графство Кент, но позже к Лондинию был проложен второй путь, ведший от современного Саутгемптона. Этот альтернативный путь в Лондиний далее шел через Уинчестер, Сильчестер и Стейнс, что от Саутгемптона до Лондона составляло около 15 км. Чтобы сократить расстояние на чуть больше 25 км – это один дневной переход для легионеров, – римская администрация хотела построить 90 км дороги с щебеночным покрытием через современные Чичестер и Доркинг прямо на Лондон.

И хотя существование такой дороги со всей полнотой доказывает, что ее строители ожидали, что наступят времена, когда день, сэкономленный на перемещении войск из одной провинции в другую, будет иметь огромное значение, все же расчет, лежавший в основе имперской военной политики, состоял в том, что такие времена будут не частыми. Воин, приписанный к какому-либо легиону, обычно знал, что место его базирования не изменилось со времен его прадедушки, и правнуки этого воина могли рассчитывать на то, что найдут лагерь легиона на прежнем месте. Солдат вспомогательных войск обычно был еще больше привязан к месту службы. Так как его ала или когорта составляла звено в цепи переднего края обороны, тянущегося вдоль границы, он мог провести практически все время своей военной службы – обычно 25 лет, – патрулируя промежутки длиною 6 – 7 км между своим лагерем и соседними двумя лагерями вспомогательных войск. Естественно, каждое постоянно расквартированное формирование устанавливало крепкие связи с местными жителями. Например, вокруг каждой стоянки вырастали помещения для проживания семейных воинов (для вспомогательных войск, воинам которых было отказано в праве заключать законные браки, но у которых образовывались постоянные привязанности, признававшиеся обычаями и легализовавшиеся при увольнении солдата со службы). Помимо жилья для семейных пар, там имелись бани, храмы, магазины и домики ушедших в отставку ветеранов, которые хотели жить поблизости от своих старых товарищей.

И хотя такая система была эффективна для выполнения задачи по обороне границы, она, очевидно, была плохо приспособлена к редким чрезвычайным случаям массированного вторжения, так как легионы в провинции представляли собой единственную сконцентрированную в одном месте боевую силу под командованием провинциального военачальника. Единственным способом отразить массированное вторжение врага было получение подкрепления – то есть помощь войск из соседней провинции. Благодаря связям военнослужащих с местным населением и тому факту, что каждое отозванное войсковое формирование оставляло в этом случае брешь в обороне границы в своей собственной провинции, возникла традиция отвечать на просьбы о помощи отправкой не постоянных частей, а сводных формирований, состоявших из отрядов из различных легионов. Такие сводные отряды назывались «отрядами под одним знаменем» (от латинского слова «vexilla», которое обозначает «знамя, флаг»). Один такой кавалерийский «отряд под одним знаменем», который воевал против парфян при Траяне, был составлен не менее чем из пяти ал и четырнадцати «конных когорт». Этой практике иногда следовали и во время наступательного этапа: «отряд под одним знаменем» четко упоминается Тацитом как отряд, сопровождавший XX легион, который Светоний Павлин взял себе в поддержку для ведения боевых действий против Боудикки. На протяжении II века н. э. эта практика стала установившейся традицией.

Любой солдат или даже любой разумный человек согласится с тем, что такие разношерстные формирования хуже постоянных, если рассматривать боевые действия как таковые. В них не может быть кастового духа. Тот факт, что такая система вообще была возможна, является самым сильным доказательством не только в пользу римского командования, но и в пользу высокого уровня, а особенно согласованности, который был достигнут в подготовке воинских формирований. Факт остается фактом: эта система хорошо выполняла поставленные задачи.

То, как она функционировала, может проиллюстрировать краткий рассказ о кризисе, который был преодолен при Марке Аврелии. В 162 году парфяне вторглись в Каппадокию, выиграли крупное сражение в этой провинции и опустошили Сирию. Тогда римская армия, пришедшая на помощь , была сформирована благодаря активному привлечению в ряды «отрядов под одним знаменем», взятых из войск, базировавшихся на Дунае, и вскоре ход военных действий коренным образом изменился. Все это не выходило за рамки жизненного опыта римлян. Мяч войны летал туда и обратно через Евфрат еще со времен Красса. Тем временем римская разведслужба предупредила о грядущих волнениях в племенах, обитавших в современной Чехии. К этому времени война с парфянами близилась к концу. С твердостью, напоминающей нам поведение Тиберия в 6 году н. э., правительство Марка Аврелия приняло решение не отзывать сводные отряды, которые были посланы с Дуная на Восток, пока обстановка там не будет стабилизирована. Поступая так, они сознательно рисковали ситуацией в верховьях Дуная, где буря разразилась в 165 году н. э. (или около 167 г. – Ред.). Сомнительно то, чтобы те племена знали о войне с Парфией, и совершенно невероятно, чтобы они намеренно синхронизировали свое выступление с этой войной. То, что необходимо было воевать на два фронта, было лишь несчастливым совпадением для империи. В верховьях Дуная римские командиры на местах, ослабленные отсутствием многочисленных сводных отрядов, ушедших на Восток, не могли удержать границу. Поэтому они поставили себе задачу оттянуть наступление варваров и отодвинуть перелом в военной кампании до тех пор, пока их ушедшие на Восток отряды не вернутся. В течение 165 года парфяне заключили мир, и сводные отряды начали уходить на запад. Требовалось по крайней мере две недели, чтобы гонец добрался из провинций Венеция и Истрия (или из провинции Норик) в Антиохию в Сирии. Когда сводные отряды покинули Антиохию, потребовалось еще два месяца или даже, возможно, ближе к трем месяцам, чтобы они были готовы вступить в бой в Паннонии и Норике. Когда они туда прибыли, наконец, римское командование получило возможность действовать решительно, если бы не второй несчастливый случай, перевернувший все расчеты. Отряды, пришедшие с Востока, принесли с собой чуму. Смертность была очень высокой, и, как следствие, армия была сильно ослаблена, так что варвары (германцы и сарматы) хлынули на территорию, которая в настоящее время является Швейцарией и Австрией, а также на земли между Савой и Дунаем. И все же, по-видимому, через Саву они так и не переправились и в Италию так и не вторглись. В 168 году, три года спустя после прорыва дунайского оборонительного рубежа, граница была восстановлена. В 169 году война возобновилась, но театр военных действий теперь был в окрестностях Дуная, и три года спустя два главных племени варваров потерпели сокрушительное поражение, причем одно из них было уничтожено при попытке отступить за реку. (Так называемая Маркоманская война, около 167 – 180 гг., была очень тяжелой; побежденные (кто уцелел) влились в население пограничных провинций. – Ред.)