Гадкие, лживые фейри - Сабрина Блэкберри

крошечными; они не летали вокруг на маленьких крыльях-бабочки и не совершали добрые дела. Они сулили неприятности. Кража младенцев и пытки людей — такого рода неприятности.

И у них было очень много правил. Правила о лжи, правила об одолжениях, правила об этикете. В разных книгах были разные правила, но и они довольно часто совпадали. Самые важные факты, которые я смогла найти, были о том, как быть должником фейри и насколько это может быть опасно. Даже такая мелочь, как «спасибо», может привести вас в затруднительное положение. Этот долг был магически обязывающим, и вас могли попросить сделать что угодно, чтобы погасить его — от отказа от вашего самого ценного имущества вплоть до убийства. Фейри были особенно осторожны, чтобы не оставаться в долгу друг перед другом; их способности могли очень быстро привести к беспорядкам. Если бы у меня возникли галлюцинации о куче фейри на деревьях вокруг моего дома, я бы тоже волновалась. Чёрт, я сейчас в шоке от всех этих костюмов в городе.

Когда послеполуденный свет просочился через большое окно, я достала дневник из сумки и открыла его на определённом отрывке, чтобы обратиться к нему. Визитная карточка выпала. Я взяла её, перевернула и перечитала в сотый раз. Рельефные, блестящие чёрные буквы имени Девина, его номер телефона внизу.

Девин. Красивый, обаятельный, остроумный и ценящий историю. Обед. Я должна запланировать этот обед. Даже Хизер посоветовала мне поучиться у него, если я хочу больше погрузиться в работу Дюбуа. Я собралась написать ему, готовая и нетерпеливая, а потом замерла.

Как начать.

«Привет, это Тея».

Удалить. Слишком небрежно.

«Привет, Девин. Это Тея Канелос. Мы говорили о Дюбуа, и ты одолжил мне копию его дневника».

Удалить, удалить, удалить. «Он не идиот, Тея. Прошло всего пару дней, надо отдать ему должное».

«Привет, это Тея. Как насчёт обеда послезавтра?»

Я положила телефон экраном вниз на стол и попыталась сосредоточиться на книгах, которые собрала. Мгновение спустя он завибрировал, и я схватила его, как последнюю булочку на рождественском ужине.

«Четверг это прекрасно. Встретимся в галерее и подумаем о том, что бы ты хотела съесть. Я плачу. Одним из преимуществ владения бизнесом является возможность списать любой приём пищи на деловые расходы».

Смех вырвался на волю, когда я прочитала его сообщение. Мне пришлось подавить его, когда несколько прилежных голов повернулись в мою сторону. «Извини» одними губами сказала я девушке, занимающейся за соседним столиком, пока собирала вещи. Моя концентрация всё равно была подорвана, так что не было смысла торчать здесь.

Дважды проверив, что все мои записи на месте, я положила книги на тележку библиотекаря и выскользнула на слякотную парковку.

Обращая больше внимания на свои ноги, чем на окружающее, я поскользнулась на злополучном куске льда и заскользила прямо в уличный фонарь. Я была достаточно неуклюжа, чтобы совершить такой подвиг посреди пустой парковки.

— Ай!

Я ухватилась за столб для устойчивости и закинула сумку обратно на плечо, только чтобы подпрыгнуть от внезапного гогота.

Моя спина напряглась. Я посмотрела… вверх.

На столбе сидела обнажённая женщина, выкрашенная в лавандовый цвет и одетая во что-то похожее на большие крылья стрекозы. Она смеялась до слёз. Неэлегантный звук вырвался из моего горла, когда я упала назад и приземлилась на задницу, сжимая свою сумку.

— О, дорогая, тебе ещё так много предстоит пройти, не так ли?

Женщина подмигнула мне, потом встала во весь рост и спрыгнула со столба.

— Подожди!

Я вскочила на ноги, чтобы, ну не знаю, поймать её? Быть рядом с ней, когда она умрёт от удара? Но она расправила крылья и улетела, не коснувшись земли, всё ещё смеясь над моим падением. Каким-то образом она была реальной. И она летала.

Вытащив телефон, я попыталась сделать снимок. Это был мой шанс запечатлеть часть причудливых сцен, которые мучили меня в течение нескольких дней, но у меня так сильно дрожали руки, что всё, что я получила, это несколько снимков одной ноги, прежде чем женщина исчезла в размытом сером небе. Моё сердце бешено колотилось в груди, пока я смотрела на пустое пространство, где она исчезла. Я подтянулась с помощью столба, лихорадочно оглядываясь вокруг в поисках большего размытия. Туман, дымка — что угодно, лишь бы сказать мне, что я не просто общалась с кем-то, кто на самом деле исчез.

Я вытерла капли воды с экрана своего телефона свитером и посмотрела на сделанную мной фотографию. Независимо от того, как сильно я вглядывалась или увеличивала изображение, нога женщины была уже не лавандовой, а светло-коричневой. Нет, это не могло быть правдой. Она определенно была лавандовой.

Беспокойство захлестнуло меня, и я нервно рассмеялась. Я не могла остановиться, пока не добралась до фургона и не забралась внутрь. Я бросила сумку на пассажирское сиденье, и её содержимое сумки чуть не вывалилось. Я снова пролистала фотографии, сделанные в быстрой последовательности. По-прежнему ничего, только три снимка одной и той же голой ноги.

Ни единого намёка на лаванду в поле зрения.

ГЛАВА 9

ТЕЯ

Мои бедные ногти были впечатляюще обгрызены за час, прошедший с тех пор, как я покинула библиотеку. Теперь я сидела в своём фургоне на рабочей парковке, испытывая приступ паники. Я смотрела на них, ожидая, когда мама возьмёт трубку.

— Привет, милая, — сказала она мгновение спустя.

— Привет, мам.

— Что случилось, всё в порядке? Ты говоришь так, как бывало, когда у тебя были выпускные экзамены, — поддразнила она.

Мой ежедневник лежал передо мной, прислоненный к рулевому колесу.

— Просто провожу быструю медицинскую проверку для одного дела. В нашей семье встречались какие-либо случаи эпилепсии?

— Эпилепсия? Нет. Для чего это?

— Я подумываю о переходе к новому врачу, и мне нужна моя история болезни. А как насчёт болезни Паркинсона, это то, что было у Джиджи?

— Нет, у неё была деменция.

— У кого-нибудь в анамнезе была, скажем, шизофрения?

— Что происходит, с тобой всё в порядке? — в её голосе прозвучало беспокойство.

— Я не пытаюсь тебя напугать, — сказала я. — Всё это лишь гипотетические предположения. Ты меня знаешь, я всегда готова.

Она испустила певучий вздох.

— Не пугай меня так; для этого есть твой брат.

Справедливо. Шалости Джорджа доставляли ему в детстве более чем достаточно неприятностей. Мама до сих пор винит его во всех своих седых волосах, но я просто рада, что его выходки прекратились, как только он женился, и у него появились дети.

Хотя, он всё ещё дразнит меня при каждом удобном случае.

— Эй, во сколько мне