Слабо в меня влюбиться? - Яна Лари

– Расслабься, – командую я, чувствуя предельное напряжение в хрупком теле. – Аристов должен ощущать твою женскую слабость, а не прятать лицо от возможного апперкота. Подари ему минуты уверенности и на все каникулы станешь главной героиней его грязных сновидений.  

– В отличие от тебя, я не стремлюсь попасть к нему в койку.

– Не припомню, чтобы выражал такое желание. Аристов не в моём вкусе, – нарочно обхожу с недавнего времени навязчивую тему. – Не отвлекайся. Смотри партнёру в глаза. Следи за движениями.

Наперекор правилам Лера крепче обхватывает мою шею. Под её хитрой, едва уловимой улыбкой кроется множество колких вопросов, отвечать на которые я не намерен. И отработанная стратегия здесь ни при чём.

– У меня получается, Льдов? – звучит слишком докучливо. Лера проводит единоличную игру, где она безусловный победитель.

– Не совсем. Ты пытаешься выглядеть уверенно, но на деле боишься каждого прикосновения. Мои пальцы едва коснулись поясницы, как тебя накрыло дрожью. Не все парни похотливые козлы, Лера, – внезапно наклоняюсь, взывая её к доверию, и так же резко возвращаю равное положение. – Но я не из их числа.

Наши лица слишком близки, чтобы повышать голос. Временное единство кокетливо играет на инстинктах и в то же время пугает.

– И какое мнение составит обо мне партнёр? – отступает Лера и прокручивается без указки. Копна волос проходится по моему лицу на манер лёгкой оплеухи.

– Парни будут опасаться тебя, теряться в диалоге и испытывать восторг от впечатляющей внешности. Так или иначе, противоречивые эмоции поглотят их.

– Но ты не из их числа, так? – шепчет она, несколько обезоруживая.

Впервые не нахожусь что ответить. Прежде я не задумывался об этом всерьёз. Своевременным спасением выступает Лидия, стуча по двери костылём.

– Я к соседке потопала! Не обольщайтесь, фашисты, ненадолго! И только попробуйте спалить мои кремовые шторы!

– Мы были детьми, баб, – вздыхает Лера. – Мы изменились.

Цепкий взгляд возвращается ко мне, ненароком подводя к ответственности.

– Мы были детьми, – подтверждаю сухо, боясь спутать дружескую потеху с недвусмысленным намерением. – Всё изменилось. И… урок окончен.

Повисшее недопонимание разрушает входящий вызов от Куницыной. На её игривое приглашение отвечаю уверенным согласием, при этом не стесняясь присутствия  Леры. Какой смысл в победе, если та преследует оправдание?

– Мне пора, Лер. Оставим занятия на потом.

– Ты уходишь к Куницыной? – если бы её слово имело силу, то непременно прожгло во мне дыру.

– Даже если так, что с того?

– Но ты не выполнил задание. Я по-прежнему не умею танцевать.

– Знаешь, одного желания мало. Здесь нужны ещё и старания.

– То есть, моя тактика ни к чёрту? – не сдаётся она.

– Отрицать не стану. Сейчас не до споров.

Лера долго смотрит в окно, явно размышляя над чем-то.

– Значит, я заполучу Аристова другой ценой и ты мне в этом поможешь, – без колебаний заявляет она, оборачиваясь. – Мне нужен компромат, который сделает его ручным.

– Не перегибай, Бойко.

Однако Лера уже не слышит.

– Это не желание, Ян. Очередной вызов. Слабо ли тебе отвлечь Куницыну, чтобы я проникла к ней в комнату?

В подъезде Агаты невероятно холодно, а зная о задумке Леры мне вовсе становится не по себе. Наши детские забавы набирают обороты, но я не намерен сдаваться. Азарт дурманит и лишь изредка возвращает здравый смысл. Мелких просветов недостаточно, чтобы не поддаться на хитрую провокацию.

Проклятье, мы никогда не достигнем финиша…

– Ты пришёл, Ян! – радостно констатирует девушка в откровенном платье. – Проходи. Именно сейчас солист «Искусителей» даёт интервью. Посмотрим его вместе? Быть может, даже в обнимку, – дразнит Агата, подсыпая соли на рану.

– Обязательно, – награждаю её отработанной улыбкой. – Но для начала ты должна увидеть мой сюрприз. Он ждёт тебя на улице.

В пещерной манере закидываю Агату на плечо и волоку бедняжку на улицу. В тапочках, без какой-либо накидки, обескураженную и ни о чём не подозревающую. Отпускаю девушку в нескольких метрах от заснеженной клумбы, украдкой провожая взглядом силуэт Леры, незаметно юркнувший в подъезд.

– Я на месте, Хьюстон, – раздаётся из наушников издевательский голос. – Отвлеки её ненадолго. Полагаю, для тебя это не станет проблемой.

Поджав губы, смотрю на Куницыну, которая уже готова взвыть от холода. Недолго думая, снимаю пальто и накрываю им дрожащую девушку.  

– И где же твой сюрприз? – интересуется она со слабеющим энтузиазмом.

– Видишь вон ту звезду? Теперь она твоя.

– Боже, Льдов, ты просто гений соблазнения! Что с тобой, ловелас? Или при низкой температуре околела и твоя находчивость?

То, что ещё утром казалось невозможным, теперь небрежно складывается в абсурдный блеф. На фоне избитой романтики даже пресловутый «ключик от сердца» выглядит выигрышнее.

Агата с недоверием разглядывает ночное небо, которое заволокло густыми тучами, и вежливо произносит:

– Что ж, спасибо. Это было очень оригинально. А теперь вернёмся домой.

– Сейчас же исправляй ситуацию!  – указания Леры только сбивают. – Я не покину этот кукольный домик, пока не завершу задуманное!

На полпути останавливаю Агату, решительно притягивая её к себе.

– Мне нужно тебе кое в чём признаться…

– Браво, Лёд! Расскажи ей о нашем споре. Эта новость обездвижит её на несколько месяцев.

– Внимательно слушаю тебя, Ян, – с некой опаской говорит Агата, оглядываясь по сторонам. Больше чем уверен, что после нудистских перебежек она относится ко мне с особой подозрительностью.

– Дело в том, что…

– Кажется, я нашла пряди искусственных волос! Кто бы мог подумать, что наша «Натурэлла» на самом деле маленькая обманщица?

– Не переживай так, Ян, говори. У тебя что-то стряслось?

– Святой «Макдональдс»! У неё под кроватью залежи пустых коробок из-под пиццы! Зуб даю, что где-то рядом лежат флакончики со слабительным!

– Ян?

– А вот и он!

– Перестань! – вырывается в сердцах, но подмечая оторопелый взгляд Агаты, спешу выкрутиться: – Перестань себя обманывать. Такой, как Свят не сделает тебя счастливой. Он зациклен на себе, и только. А вот я, кажется, безнадёжно влюблён.

Одногруппница замирает, едва вбирая морозный воздух.

– Ох, сейчас расплачусь. Это было так… неискренне.