Мистер Обязательность - Майк Гейл

— Ты не можешь быть неправым, не так ли? — нашлась Мэл. — У тебя просто не хватает мужества признать, что ты совершил ошибку!

Один-один.

Теперь на вершине оказалась Мэл. Она мгновенно вычислила мое слабое место и к тому же умалила мое мужское «я». Еще немного, и я бы выглядел просто дураком.

— Как знаешь, — сердито выдохнул я, рассчитывая на то, что эти слова выиграют для меня еще одно очко, так как они означали «Я делаю вид, что не хочу попусту спорить». «Ну, теперь-то я выиграю», — злорадно подумал я, и тут Мэл заплакала.

Game over!

Так не честно. «Как знаешь» не стоило ее слез. И вообще, Мэл перехитрила меня, использовав козырную карту, которую рано было вынимать. Большинство наших ссор заканчивалось ее слезами. Она скажет что-нибудь ужасное. Я скажу что-нибудь ужасное. Она заплачет. Я почувствую себя извергом.

Слезы были тем секретным оружием, против которого у меня не было защиты. «Однажды, — подумал я, — во время ссоры я расплачусь первым, и тогда она поймет, каково это…»

Я не мог смотреть, как она плачет. Просто не мог, и все тут. Мне хотелось обнять ее и попросить у нее прощения, но я знал, что сейчас она отвергнет мою попытку помириться. И я решил уйти. Пройдя мимо Джули, вернувшейся, чтобы досмотреть спектакль до конца, я кивнул в ее сторону с выражением «Мне жаль тебя» и открыл входную дверь.

Я уже практически шел по Клэпхем-Хай Стрит, мысленно сознаваясь в том, что никогда не понимал женщин и их логику, как вдруг сзади послышался голос Мэл: «Так для чего же ты пришел, Даффи? Для того чтобы я еще раз убедилась в том, как я тебя ненавижу?»

Мне захотелось сказать в ответ что-нибудь столь же гадкое, но, услышав страшную боль в ее голосе, я пришел в себя, и единственное, что я смог вынести из пучины своей жалости, были слова:

— Я пришел сказать тебе, что хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

На самом деле это была неправда.

Ну, не неправда, а не совсем правда.

Что-то около девяноста семи процентов правды и трех процентов неправды.

Я действительно хотел жениться на ней — просто не сейчас, еще не сейчас. Но слова уже слетели с моих губ, и, поверите ли, я ими почти что гордился. Я, правда, никогда не понимал, как люди умудряются осознанно принимать решения такой важности, как: «Давай заведем ребенка», «Давай поженимся», «Давай покончим с собой». Это монументальные по своей значимости решения, после которых вспять уже не повернуть. Я всегда считал, что требуется определенное мужество, чтобы произнести вслух слова «Давай поженимся», и теперь я, как будто перейдя из категории легкого веса в тяжелый, почувствовал себя по-настоящему взрослым мужчиной.

Непреклонная Мэл улетучилась в ту же секунду, точно так же, как и «Глупый мальчишка», а на их месте возникли столь знакомая и любимая мною Мэл и прежний я, считающий, что лучше Мэл может быть только тост. Она подбежала ко мне и с такой силой обвила руками, что я почувствовал себя настоящим мужчиной, таким, каким давно уже себя не чувствовал. Пока она с жаром меня целовала, я подумал, что осуществил все ее мечты. «Если бы всегда было так просто осчастливливать любимых людей», — подумал я. Обычно мне кажется, что я существую лишь для того, чтобы разочаровывать окружающих. Тем приятнее было почувствовать обратное.

Я был счастлив.

Мэл была счастлива.

Кажется, даже Носферату улыбалась.

Будущее наше было светлым.

Реакция окружающих на мою предполагаемую женитьбу показалась мне по меньшей мере странной. Мама разрыдалась. «Я так счастлива, — причитала она, всхлипывая изо всех сил. — Я так счастлива!» Она раз сто роняла телефон и еще миллион раз заставила меня пересказать ей все в подробностях, как будто не могла поверить в это чудо.

Верни отреагировала на новость немногословно: «Давно пора!» Это меня рассмешило: я-то знал, что на самом деле она довольна, как и мама. Чарли поздравил меня теплым рукопожатием и словами, что известие о моей женитьбе явилось для него лучшей новостью за последние сто лет.

Дэн, понятное дело, не слишком обрадовался, но скрыл свои чувства, потому что не хотел меня обидеть. Он похлопал меня по спине, сморозил шуточку относительно объявления в «Пентхаусе» о поиске нового соседа по квартире и пообещал устроить в ближайшую пятницу вечеринку в мою честь. Поскольку Мэл на эту же пятницу назначила свою «Я-помолвлена! — Правда-здорово?» вечеринку, то все складывалось наилучшим образом. Вечеринка Дэна идеально укладывалась в наши совместные «повзрослевшие» планы на выходные.

* * *

В ту пятницу мы сидели втроем в «Хавершеме»: Дэн, Чарли и я. Несмотря на то что помолвка произошла всего шесть дней назад, они единодушно сошлись на том, что весь вечер на арене должен провести именно я. В течение нескольких часов я был объектом бесконечных шуток, насмешек и издевательств, что, впрочем, меня радовало: смех действовал как отличный антидот тем дурным предчувствиям, которые угнетали меня в связи с предстоящей женитьбой.

Наш разговор проходил примерно следующим образом…

20:23

— Что так привлекает женщин в свадьбе? — спросил Дэн.

— Платье? — предположил Чарли.

— Возможно. Что похожего во всех свадьбах, помимо жениха и невесты?

— Шикарное платье!

Я старался не позволить им втянуть меня в эти скабрезные свадебные разговоры, но силы были уже на исходе.

— Неужели вы серьезно считаете, что женщины выходят замуж лишь для того, чтобы покрасоваться в шикарной тряпке? А как насчет Элизабет Тейлор? Она уйму раз выходила замуж, но ведь она и без того может себе позволить сотни расшикарных нарядов.

— Э-э-э, — проницательно заметил Дэн, — но именно свадьбы дают ей возможность показать их в приличном месте.

21:28

Чарли задает вопросы, мы отвечаем.

— Почему мужчины так боятся обязательств?

— Это просто, — ответил Дэн. — Дело в «принципе Дэйзи Дьюк»[18].

Значительность его слов привлекла наше внимание. Ибо Дэйзи Дьюк из «Королей риска» являлась олицетворением истины, красоты и потрясающего успеха у мужчин как для всех нас, собравшихся за этим столом, так и для всего нашего поколения.

— В наш просвещенный век, — начал Дэн, — вокруг нас ходят толпы потрясных красоток. Мы, мужчины, вынуждены всю жизнь искать свой идеал в лице той самой — единственной и неповторимой. Но наши старания бесплодны, потому что идеала не существует. Однако мы не унываем и продолжаем кочевать от женщины к женщине, не желая пускать корни до тех пор, пока наш поиск не увенчается успехом.