Хой! Опасный путь через туман - Ирина Клинских

русской души. И пелось о том, что окружало каждого из парней в быту, на улице, в деревне, на работе – везде. Все присутствующие тогда впервые наблюдали «парадокс Хоя» – поет он на разрыв, смешивая в себе Высоцкого и Летова, лицо сосредоточенное, а слова при этом – сплошная хохма и издевательство. В итоге Юра отобрал 27 песен и решил записать сразу два альбома.

– Юра пришел записывать свой первый альбом в нашу воронежскую студию Black Box. Впрочем, слово «студия» к ней подходило с натяжкой. Скорее это был закрытый клуб – то есть место, где можно было пообщаться, выпить, потом поближе пообщаться (с девочками), ну и между делом как-то кривенько записать звук. Но Юра пришел именно за делом, а не за разговорами. Он горел идеей записать два альбома за три дня и был зажат в рамках бюджета от проданного накануне мотоцикла «Ява». В его тогдашнем списке приоритетов «прообщать», если не сказать грубее, эти деньги было недопустимо, поэтому он принимал участие только в том, что касалось записи. Работа кипела. Было не до тусовки. Конечно, выпивали, но не до поросячьего визга, а чисто для прихода музы. Травы или чего покруче, кстати, ни у кого не было. Короче, «Наркологический Университет Миллионов» был еще впереди.

Но тут же у Юры появилась новая проблема – кто будет участвовать в записи? Студии как таковой еще нет, и позволить музыкантам сбиваться в надежде на запись дублей возможности тоже нет: то есть играть и петь каждую песню нужно было правильно с первой до последней ноты. Тогдашний концертный состав «Сектора» с этой задачей мог и не справиться… Помогло то, что в студии крутилось множество знакомых музыкантов. Поэтому в записи участвовали они все. Один что-то советовал, другой играл на гитаре, если не получалось, брал бас или садился за ударные, а гитару брал кто-то другой – то есть это был шумный балаган, сейшен, в котором все рождалось здесь и сейчас. Особенно интересно, что гитаристы играли полностью импровизированные соло, которые второй раз повторить уже не могли. А барабанщику Крючкову помогал другой ударник – Александр Якушев. Он стучал за него по хэту, ведь сам «Крюк» по нему порой не попадал. Рядом на столе стояли водка, вино и пиво. И кому играть надоедало, тот шел и накатывал себе стакан, надоедая другим «советами из-за стола». И тем не менее все понимали, что это не просто репетиция, а все-таки серьезная работа. Отметился на записи и музыкант Игорь «Кущ» Кущев, который позже займет место лидер-гитариста в «Газе» и запишет гитару в трех уже официальных альбомах группы, задав таким образом ей своеобразный «гитарный вектор» и стиль на будущее. «Кущ» откликнулся на мою просьбу сказать пару слов для данной книги, хотя с годами делать это он любит все меньше.

– В концепции, в звучании, в тематике песен я никогда не предлагал Юре что-то менять. Потому что по звуку, по смыслам, по подаче – мы попали точно в цель: я совершенно не ожидал, что саунд тяжелой гитары, использованной, условно говоря, в панк-роке, так полюбится народу. Единственная моя просьба заключалась в том, чтобы со сцены не звучали маты. В альбомах – да, согласен, но на концерте не нужно это. Я просил Юру либо просто молчать, либо заменять некрасивые слова на более приемлемые аналоги. Кстати, позже он так и делал – поворачивал микрофон в зал, и публика пела все сама, за него.

Группа «Сектор Газа» выстрелила на периферийной тематике. Юра писал свои песни для простых людей. Он не выделывался, не изощрялся, не пытался угождать, к примеру, интеллигенции. Хотя со временем обрел массу почитателей и в этом стане. Он руководствовался только своим чутьем. Хой многих музыкантов любил и уважал, но понимал при этом – смысла сверяться с Ричи Блэкмором или Джими Хендриксом просто нет – они свое дело сделали. И то, что звучало внутри него, он выносил к слушателю в максимально незамутненном виде. Так поступал и я, играя свои партии.

Ко мне Юра относился по-дружески. Мы все его любили. Моя дочка всегда его ждала, спрашивала: «Папа, а как там дядя Юра, когда придет?» Помню, как-то он зашел к нам в гости и подарил дочке снежок, украшение новогоднее. И сказал: «Береги, в этом твой папа на сцене выступал!» В Юре полностью отсутствовало жлобство и спесь. Никогда он и насчет денег не скупился, хотя мы были тогда нищими. Помню, в Москве с ним тусовались – голодные ужасно! Ехали в студию «Мир» на запись альбома «Ночь перед Рождеством». На метро хватило, а на еду нет. Поскребли по карманам, набрали на один чебурек. Пополам его разделили, хотя бы что-то съели.

Как сыграно – так судьбой сказано. Может, сейчас я в десять раз круче лабал бы свои соло, но зачем? В том материале, в то время они были нужны именно такими. Все было сделано типа тяп-ляп, но типа клево. Это же прикол! Мы смеялись, стебались, мы были молодыми. Где-то я играю грязно, где-то вообще вхожу в раж и бью по гитаре кулаком – вот так оно и требовалось. Иногда я увлекался солешниками, было такое. Юра аж не знал, как меня остановить. Хватал мою гитару за гриф, перекрывая все струны, и орал: «Хватит, хватит “узоров”, прекращай солировать!» Я говорил: «Юра, да я только начал!»

В начале лета 1989 года у группы «Сектор Газа» появились два первых «неофициальных» магнитоальбома – «Плуги-вуги» и «Колхозный панк» – последний не путать с официальным альбомом 1991 года, о нем речь впереди. Надо сказать, что понятие «магнитоальбом» ничем особенным от статуса «альбом» не отличается. Разница лишь одна – магнитоальбомы в СССР записывались и выпускались подпольно, а распространялись нелегально. Так было и с этими двумя – сами записали и всеми доступными способами доводили до слушателя. С оригинальной бобины, записанной на магнитофон «ТЕМБР», группа и ее друзья переписали материал на кассеты и стали по мере сил распространять по стране. Но при всем том драйве, с которым альбомы записывались, всем было понятно, что запись эта не профессиональная. Но Юра все равно был рад – это уже что-то!

Альбомы распространяли так. Вначале отдавали друзьям и знакомым. Если кто-то ехал в командировку в другой город – давали несколько кассет с собой. На чужбине нужно было пойти в киоск звукозаписи, обычно они располагались в районе центральных площадей, на рынках или вокзалах. Требовалось отдать свою кассету, получив в замен чистую – такой вот обмен. Но несмотря на все