Ведунья - Мария Викторовна Даминицкая

class="v">В небесные его глаза.

Его глаза,

Навечно полюбила!

И с нежным поцелуем,

Последнее дыханье испустила!

Сэд был "разбит"!

В руках свою любимую держа,

И не хотел пускать её,

В мир мёртвых навсегда!

Куда ему был путь уже закрыт!

Душа внутри него издала горький крик!

И рвалось сердце на куски его!

– За, что любимая, нам это всё, за что?!

Мы только наше счастье обрели!

А смерть с косой, подкралась тихо, к нам, к двери!

Ведь без тебя мне дальше жизни нет, увы!

О, Боже! Я прошу тебя! Меня, ты, забери!

Часть 6

Со смерти Мэгг,

Прошло уже два дня.

По центру зала, перед Сэдом,

Возникла тёмная фигура, с потолка.

То был давнишний Сэда друг,

И весть принёс ему издалека.

Был рад вновь с братом повидаться,

Над горем Сэда, не смел он убиваться.

Сэд был подавлен!

Очень зол! Не знал.

Хотел узнать, кто Мэгг

Туда, в Мир неживых забрал?

– Скажи мне, Михаил,

Не уж то, моё счастье, ты навек увёл?

И я прошу одно, не прерывай

И без того тяжёлый разговор!

– Сэд, успокойся! Это был другой!

Но с Мэгги всё прекрасно в Божьем царстве!

Она сказала будет ждать тебя!

Когда ты проживёшь Земное счастье!

И сможешь испытать,

Как человек.

Все чувства,

Радости и страсти!

Живи за нас, ты, за двоих!

Забудь про беды и ненастия!

Ты – Ангел мой Земной!

Люблю тебя! Ты – моё счастье!

Сэд после слов,

Как заново родился.

И боль от сердца отлегла,

С трудом, но оживился!

А Михаил его, просил идти за ним,

Привёл он друга, к брегу – океана.

Просил он Сэда воду ощутить

По просьбе Мэгг из Рая!

Вода над телом плавно ходит,

С словно Мэгг его,

Так нежно гладит, как целует,

От грёз земных уводит!

Впервые Ангел Михаил,

Увидел радости улыбку!

И был за брата очень рад,

Он одобрял его "ошибку"!

Как маленький младенец, на заре.

Играл Сэд с брызгами, чудо – океана.

А Ангелы с небес, и до сих пор слетают, при луне!

Чтоб ощутить, как на Земле.

Сгорают люди, от любви!

"Земного-Рая".

Монах

По книге Мэтью Генри Льюиса "Монах"

Часть 1

Он был святейший человек,

Мадрид ему весь преклонялся.

Когда он проповедь читал,

Зал от народа разрывался.

Настолько голос был красив,

Он проникать мог в души грешных.

Наставник Бога свет давал,

И выводил к дорогам честным.

В те годы знатные дворы,

Своих детей так обожали!

Служению Богу, малышей,

Святым, в опеку отдавали.

Им был неведан мир людской,

Воспитывались в строгих залах,

А кто в отступники пошёл,

Карались тяжко, на пожарах.

Не буду боле отступать,

К святейшему наш взор прикован,

Но кем его родные были,

Не знал никто, он был так молод.

Его младенцем на крыльце,

Аббат монастыря приметил.

Малютку быстро приютили,

В любви святой рос и в запретах.

Он вырос в стенах монастырских,

Ни разу их не покидал,

С ранних летОв любил учиться,

В наУках тАк преуспевал!

К уединению склонен был он,

Святым молился ежечасно,

Едва достигнувший взросления,

Принял монашество без страсти.

Никто так не явился

Назвать его своим.

Раскрыть тайну рождения,

Сочли его "Святым".

Обитель процветала,

С тех пор, как он пришёл,

Почёт принёс ей славу,

Людей привёл в собор.

Достиг тридцатилетия,

Но жизнь его строга.

Благочестив настолько,

Что искусить нельзя.

От мира удалился,

Плоть умершвлял свою,

Но в знания углублялся,

Был мудрым, как Гуру.

За свою жизнь Амбросио

Не нарушал уставы,

Был избран настоятелем

Обители, при храме.

На редкость красноречие

Его так убеждало!

Что грешники "текли рекой",

На проповеди, к храму.

По слухам он блюдёт завет,

Был чист, как Ангел поднебесный.

Не знал отличие полов,

Всех поражал, что так безгрешен.

Он был для всех настоль красив,

С холодной, гладкой, смуглой кожей,

Орлиный нос всё украшал,

Пленил собой он всех прохожих.

Большие, тёмные глаза

Сверкали строго под бровями.

Ланиты мёртвенно бледны,

Внушали строгость, страх мирянам.

Взор огненный пронзал насквозь,

Но благородством всё ж исполнен.

Так отличал высокий рост,

Казалось всем, что он так скромен.

До плеч красИвые власа

СтруИлись кУдрями чернЫми.

Собой сводил он дам с ума,

Соблазн не ведан был святыне.

Неведомы Амбросио

Суетные заботы люда.

Он был настоль суров всегда,

Что исцелял людей от блуда.

Собор был полон до краёв,

Свободных мест в нём не найти.

Проходы длинные, вдоль статуй,

Забиты были, не пройти.

На крыльях херувимов выше,

Повисли в воздухе мальчишки,

Речей Святого ждали долго,

Пришедших веселят детишки.