Пилот-смертник. "Попаданец" на Ил-2 - Юрий Корчевский

В Орле они сделали посадку для дозаправки, и через час уже сели в Ельце. Тут Иван попрощался с экипажем.

Однако расстояние до Воронежа было еще довольно изрядным, и как туда добираться, он не знал. На всякий случай спросил у дежурного на КПП.

– На поезд не рассчитывай, – сразу отрезал тот. – Иди к шоссе, его отсюда видно. Может быть, повезет, сядешь на попутку.

Из вещей у Ивана был только заметно полегчавший «сидор» особиста. Иван забросил его на плечо и пошел к шоссе.

Машин на трассе было немного, но все они были забиты под завязку. Везли станки, ящики, непонятное оборудование и людей.

Когда остановился «ЗИС-5», Иван едва втиснулся в кузов. Беженцы с узлами, с детьми. Один старик смотрел на Ивана с откровенной неприязнью:

– Драпаешь? А по форме – вроде летчик. Тебе в небе надо быть, а ты в грузовике с бабами!

– Самолет еду получать. – Иван ответил коротко, потому что на него осуждающе смотрели все.

– Ладно, чего к человеку пристали, – вступилась за него пожилая женщина, державшая на руках маленькую девочку, – на войне у каждого своя задача. Что ему приказали, то и делает. Ты не слушай их, соколик. Но помни: отдавать врагу родную землю не след.

Ивану стало стыдно. Личной вины за собой он не чувствовал, но со стороны его поездка в тыл в глазах других людей выглядела, скорее всего, малодушием. Ему всякие военные встречались. Одни с бутылкой зажигательной смеси под вражеские танки ложились, другие в тылу отсиживались, а третьи придумывали себе несуществующие болезни только для того, чтобы их комиссовали.

К концу дня, уже в сумерках, грузовик въехал в Воронеж, где был остановлен на заставе – комендатура проверяла документы. В эти дни еще не был создан Смерш, и проверкой занимались совместно милиция, органы НКВД и военные комендатуры. Ивана сразу ссадили, проверили документы и вернули ему.

– Тебе на аэродром при заводе, – сказал ему усатый старшина с повязкой «Патруль» на рукаве. – В ту сторону, с километр. Не заблудишься, ориентируйся на звук моторов.

Заблудиться мог только глухой. После сборки самолетов их испытывали, моторы опробовали на разных оборотах, и рев двигателей был слышен издалека. Завод № 18, еще до войны начавший первым выпускать штурмовики «Ил-2», имел свой аэродром. По другую его сторону спешно был создан учебный центр – сюда прибывали летчики, оставшиеся безлошадными. В основном это были молодые пилоты – их сбивали в первую очередь. Опытные летчики даже на устаревших самолетах типа «И-16», «И-153» могли дать отпор «мессерам» за счет мастерского владения самолетом. Однако были в центре и опытные, зрелые летчики – из тех, у кого сожгли машины на аэродромах.

Командование ВВС спешно формировало штурмовые авиаполки, ШАПы, надеясь, что штурмовики помогут остановить танковые колонны немцев. Правда, в дальнейшем оказалось, что мнение это ошибочное. Пушки ВЯ калибром 23 мм броню немецких танков не пробивали, а реактивным снарядом попасть в точечную цель – танк – было нереально, снаряды давали большое рассеивание. Крутого пикирования штурмовик не переносил, при превышении максимальной скорости у него «складывались» крылья. А главное – ВВС не имел выработанной тактики и документации по боевому применению штурмовиков. Данный класс самолетов появился в военно-воздушных силах перед самой войной, и в войска эти самолеты стали поступать весной 1941 года.

В «учебке» кормили скудновато, но самое худшее – не было учебных самолетов, с двойной кабиной, называемых летчиками «спарками». Молодые пилоты этого опасались. Их знакомили с тактико-техническими характеристиками самолета, показывали его «вживую».

– Вот кран уборки шасси, здесь РУД. Ручка управления и педали – как обычно.

Кажется – все просто. Но каждый тип самолета имеет свои особенности, и без вывозных полетов с инструкторами курсантам было тяжело. Тем более что на их глазах один из курсантов посадил «Ил-2» на брюхо. На многих типах самолетов довоенной постройки шасси не убирались, и пилоты садились по старинке.

Дошла очередь на вылет и до Ивана. Господи, все окончили летные школы, имеют самостоятельный налет, а он – желторотый птенец, без практики и опыта. Было страшно. Самолет тяжелый, пустой весит 4360 кг, а заправленный и с боекомплектом – больше шести тонн. Это не легкий и послушный «У-2».

Перед вылетом Иван волновался, как и многие. Но вот стартер дал отмашку. Иван дал газ и отпустил тормоза. Самолет начал разбег. Длинный капот двигателя закрывал обзор впереди, посадочной полосы не было видно, да еще и прицел перед лицом мешает.

Но Иван взлетел, описал «коробочку», попробовал поработать рулями, почувствовать машину. М-да, это не «Як-52» и не «У-2». на движение рулями откликается с замедлением. И что Ивана поразило – капот закрывал землю впереди. А как стрелять по наземным целям? Приземлился, дав «козла». Но никто над ним не смеялся, не подшучивал – все чувствовали себя неуютно, тревожно.

Каждый день шли практические занятия – стрельба из пушек и пулеметов, бомбометание, отработка полетов звеном. Для Ивана, в отличие от других, все было внове.

Когда он начал стрельбу из пушек, даже испугался и отпустил палец с гашетки. Грохот пушек, вспышки выстрелов – все было для него непривычно. Научиться бы еще попадать по цели.

Бомбометание производили цементными бомбами, и на месте падения они оставляли хорошо видимое облако цементной пыли. Сразу можно было убедиться, попал в цель или нет.

Полки формировались тут же, при заводе. Как только заканчивалось обучение, полк получал двадцать один штурмовик – по штатному расписанию. К этому времени уже прибывали технические службы – техники, механики, прибористы и оружейники. Назначался командир, и полк перелетал к месту дислокации. Еще до перелета технические службы убывали к месту назначения автоколонной. Слетаться звеном или эскадрильей пилоты не успевали, молох войны требовал все новых и новых жертв.

Они взлетали с заводского аэродрома поодиночке, один за другим, выстраивались над аэродромом в круг и, дождавшись последнего взлетевшего, пеленгом летели к месту назначения. Карту имел только пилот ведущего самолета, остальные держались за ним.

Больше всего Иван боялся отстать или врезаться в соседний самолет. И потому, пока они долетели, с него семь потов сошло. Но и другие пилоты выглядели не лучше. Летная подготовка была, одним словом, никудышная. Немцы же бросали в бой пилотов опытных, с большим налетом, с опытом боевых действий в Испании, Франции, Польше. Кроме того, на первом этапе войны немецкая техника, особенно авиационная, была качественнее нашей. За ошибки и просчеты нашего руководства платили жизнями наши летчики. Наш «Ил-2» был хорош для атак автоколонн, укрепрайонов, железнодорожных станций, поездов, морских судов. Ему бы только стрелка в заднюю кабину и истребительное прикрытие.

Насыщенность немецких войск зенитной артиллерией была высока. Пехота защищалась на марше спаренными малокалиберными швейцарскими пушками «Эрликон». Их двадцатимиллиметровые снаряды легко пробивали на малых высотах бронекапсулу кабины штурмовика. Тут бы помог тактический прием: налетели разом, выпустили реактивные снаряды, сбросили бомбы – и ушли. Но в руководствах говорилось, что после бомбовой атаки заход на цель надо было повторить и добить врага из пушек. И если первый заход на цель удавалось нанести внезапно, то ко второму заходу немцы уже были готовы и встречали «Ил-2» массированным зенитным огнем из всех стволов. Потому и выходило, что живуч «Ил», возвращался на аэродром с тяжелыми повреждениями, а потери в летчиках и самолетах были ужасающими. Иван читал об этом в книгах, в Интернете и на форумах. Только что он мог сделать в реальности? Выходило, что, взяв чужие документы, он взял на себя и чужую судьбу.