Последняя миля - Дэвид Бальдаччи

Она улыбнулась Декеру, когда его взгляд миновал ее.

Тодд Миллиган сидел через стол от нее – шести футов ростом и ни рыба ни мясо. Как и Богарт, он был в отличной форме и, судя по виду, мог бежать и бежать без конца, даже не запыхавшись. Его темные волосы были подстрижены по-армейски коротко, на лбу залегли глубокие от природы морщины, взгляд карих глаз был пристальным, а хребет так же прям, как и полосатый галстук. Привлекательности или доброжелательности ни на йоту. Просто выглядел хронически серьезным.

Перед каждым лежал толстый скоросшиватель. Декер заметил мириады листиков «Пост-ит», торчащих из скоросшивателей со всех сторон. И Дэвенпорт, и Миллиган явно готовились к встрече.

Богарт представил собравшихся, и все сели.

На стене висел телевизор с большим экраном, аккуратно заполнявшим ее почти целиком. Включив стоявший перед ним ноутбук, Богарт поманипулировал клавишами. Телеэкран осветился, и все сосредоточились на нем.

– Сейчас перед нами для рассмотрения двадцать дел, – начал Богарт. – Реально из этого числа мы сможем сосредоточить силы только на одном за раз. Я выступаю за качество, а не за количество. Двадцать представленных вам дел были отобраны из куда большего числа с помощью различных внутренних фильтров.

– Мне представляется, – твердо и четко выговорил Миллиган, – что дело Морильо имеет большой потенциал. У меня имеются углы подхода к нему – по моему мнению, железобетонные.

– Приятно слышать, – откликнулся Богарт. – Но я хотел бы провести обзор каждого из дел, чтобы все мы начали с одной и той же страницы.

Лицо Миллигана приобрело чуть натянутое выражение. Декер видел, что он отнюдь не обрадовался, восприняв это как нагоняй, хотя на самом деле Богарт повел себя вполне корректно.

Росс методично проходил дело за делом, высвечивая ключевые моменты на экране. Амос заметил, что каждый отслеживал изложение по своей папке. Один раз поймал на себе мимолетный взгляд Миллигана, слегка удивленного, что Декер даже не открыл свой талмуд. Вероятно, Богарт не сообщил им о гипертимезии Декера, следившего за всем в уме, мысленно перелистывая страницы в голове в полнейшей синхронизации с Богартом, делавшим это на экране.

Закончив, спецагент обвел сидящих взглядом:

– Есть комментарии?

– Я по-прежнему считаю, что надо браться за дело Морильо, Росс, – отреагировал Миллиган. – Оно сулит наилучший шанс успешного расследования. Построенное против него обвинение было не таким уж сильным, а одна из критических улик целиком и полностью проигнорирована. Мне кажется, что в деле есть более явные подозреваемые. А для твоей программы будет лучше, если она сделает мощный старт.

Богарт оглядел остальных:

– Ваше мнение по этому поводу?

– По-моему, дело Морильо надо пропустить, – заявил Декер.

– Почему? – резко осведомился Миллиган.

– Потому что крайне вероятно, что он виновен.

Миллиган уставился на него, раздув шею, как кобра.

– На чем это основано?

– На нестыковках.

– А именно?

– Морильо был штатским подрядчиком ВМФ. На странице два он заявил полиции, что выехал из дома на работу на базе ВМФ «Крейн» в округе Мартин, штат Индиана, в девять утра. И сказал, что прибыл на базу в восемь пятнадцать утра.

– Это потому… – торжествующе начал Миллиган, но Декер, не обратив на него ни малейшего внимания, гнул свое:

– Это потому, что в это время округ Мартин и база ВМФ перешли на центральное поясное время из восточного поясного времени, и переход вступил в действие второго апреля две тысячи шестого года. Таким образом, было девять утра по восточному стандартному времени, когда Морильо покинул свой дом, но восемь утра по центральному стандартному времени.

– Правильно, – неохотно признал Миллиган. – Так в чем же неувязка?

– У Морильо имелся мотив для убийства жертв. Но был один свидетель в пользу Морильо – Бахити Садат. Он сказал, что видел его на улице напротив своего магазина в шесть пятнадцать вечера. Убийства, как установлено судебно-медицинской экспертизой и другими свидетельствами, произошли в шесть девятнадцать. Поскольку убийства произошли милях в десяти от магазина Садата, а Морильо в тот момент был без машины, это стало для него надежным алиби.

– Но полиция почти не придала этому значения, потому что Садат – мусульманин, – встрял Миллиган. – И это было в самый разгар войн на Ближнем Востоке, и имела место сильная предубежденность. Под показания Садата комар носа не подточит. Они обеспечивают Морильо алиби, но присяжные их не приняли. – Он помолчал, разглядывая Декера в упор. – Надеюсь, вы не разделяете предубеждения подобного сорта?

Проигнорировав и эту реплику, Декер продолжил:

– Садат сказал, что только что закончил свою вечернюю молитву. Тогда-то, по его словам, он и увидел Морильо. Садат отчетливо помнил это, потому что только что поднял взгляд от молитвенного коврика и посмотрел сквозь витрину своего магазина. Он провел уверенное опознание.

– Совершенно верно, – Миллиган уже начал терять терпение. – Вы излагаете мои доводы вместо меня.

– Садат сказал, что молитва, которую он только что закончил, – Магриб, четвертая молитва дня, – сообщил Декер.

– Верно. Благочестивые мусульмане молятся пять раз в день. Мы все это знаем, – согласился Миллиган.

– Ну, на самом деле уйма людей этого не знает, а тогда не знало, наверное, куда больше народу, – не смутился Декер. – Но суть в том, что молитва Магриб не может свершиться до заката. В этом отношении религиозные предписания очень строги. А в тот день в Индиане закат наступил в семь двенадцать пополудни, почти на час позже, чем время в показаниях Садата, когда он поднял голову и увидел Морильо, проходящего перед витриной магазина. Ну, Садат всего лишь человек, и если он промахнулся на несколько минут, вряд ли кто-то может его винить. Но в это время суток солнце еще явно было на небе. Ни один мусульманин не начнет свою закатную молитву, когда столь очевидно, что еще не закат. И уж, несомненно, ни один мусульманин не закончил бы закатную молитву почти за час до того, как солнце опустилось к горизонту.

Челюсть у Миллигана слегка отвисла.

Богарт и Джеймисон переглянулись.

Дэвенпорт не сводила глаз с Декера.

– Да к тому же, – докинул Амос, – согласно чертежу, сделанному полицейскими и включенному в дело, фасад магазина Садата обращен на запад, к улице, по которой Морильо якобы шел в это время.

– А мусульмане при молитве обращаются лицом на восток, – подхватила Джеймисон, – к Мекке.

– Садат должен был стоять к Морильо задом, – добавил Богарт. – И когда поднял бы глаза от молитвенного коврика, то не увидел бы его. Я удивлен, что никто даже не подумал спросить об этом.