Жар ночи - Александра Хоукинз

Тщеславная нахалка возомнила себя ровней Белинде как по внешним данным, так и по положению в свете. Сестра объяснила, что изначально пыталась выступить ее наставницей, но зависть и скверный характер подопечной убили новую дружбу еще в зародыше. По словам Белинды, леди Джулиана успела превратить сезон в неприглядное, безжалостное соревнование. Стоило какому-нибудь джентльмену проявить интерес к сестре Алексиуса, как белокурая сирена тут же приманивала его к себе, не гнушаясь самыми низкими методами.

Алексиус и его друзья играли со светскими дамами в схожие рискованные игры. Его сестре эти игры тоже не были чужды, хотя в нынешнем настроении она вряд ли согласилась бы с этим.

Он не сердился на леди Джулиану за ее игривость; и все же эта дамочка сильно переоценила свое положение в высшем свете, если в качестве соперницы выбрала Белинду. Незнакомка изрядно разозлила его тем, что причинила сестре боль, а открыто напрашиваться к нему во враги решились бы немногие.

— На остальных… На них мне плевать, — сказала Белинда и сделала паузу, чтобы шумно высморкаться. Покончив с этой процедурой, она презрительно взмахнула платком. — Но лорд Кид! Он был моим верным и ярым почитателем в течение трех сезонов. Некоторое время назад я уже начала ощущать, что он готов сделать мне предложение…

Белинда прижала влажный платок ко рту и икнула.

— Вчера он прислал записку, в которой извинялся, что не сможет пойти со мной вечером в театр. Я решила идти сама. — Ужасные воспоминания заставили ее содрогнуться. — И как ты думаешь, кого я увидела в арендованной ложе леди Джулианы? Лорда Кида собственной персоной!

— Кид — идиот.

Алексиус и не знал, что его сестра опять подумывает о браке. Пройдоха Гределл, предыдущий ее супружник, гнил в могиле уже добрых пять лет, и отсутствие благоверного, казалось, вполне устраивало Белинду: ведь доступ к его мошне у нее сохранился.

— Не смей оскорблять лорда Кида! Может, он и идиот, но мой любимый идиот, и я не намерена уступать его подлой леди Джулиане! — Своевременно нахлынувший гнев помог снять приступ меланхолии.

Обдумывая варианты, Алексиус легонько поглаживал сестру по спине.

— Я мог бы поговорить с этой леди Джулианой. Вполне возможно, ей хватит устного предупреждения.

Белинда в ответ яростно замотала головой.

— Мне, Алексиус, устного предупреждения точно не хватит. Леди Джулиана Айверс высмеивала и унижала меня перед всем ton. Я хочу…

— Чего же ты хочешь, Белль? — взмолился он, зная ответ наперед.

— Я хочу проучить эту выскочку! — Сестра с нежностью поглядела на него и ласково погладила по щеке. — Ты такой красавец, Алексиус. Я хочу, чтобы леди Джулиану соблазнил и бросил единственный мужчина, которого она не может получить.

Алексиус улыбнулся — и на его правой щеке образовалась небольшая ямочка.

— Я не заслуживаю твоего доверия, Белль. Ведь пресловутые чары леди Джулианы могут подействовать и на меня.

Белинда подалась вперед и слегка прикоснулась губами к его губам.

— Я безраздельно доверяю тебе потому, — сказала она уверенно, — что ты, мой смазливый братишка, безраздельно принадлежишь мне.

— Я чувствую себя ужасно глупо.

Корделия, сморщив прелестный носик, окинула шляпку и платье Джулианы критическим взглядом. В свои двадцать четыре года Корделия успела насладиться бурной светской жизнью Лондона. Она начала вращаться в свете шесть лет назад, когда отец был еще жив и никто не вынуждал их семью жить за городом. И хотя тот сезон не увенчался предложением руки и сердца, Джулиана и Лусилла продолжали считать старшую сестру экспертом в вопросах этикета и моды.

— Это из-за шляпки, да? Не спорю, ее поля широковаты.

Лусилла потрогала свою широкополую шляпку из итальянской соломки.

— Мне нравится, — сказала она, поправляя бант из желтых и зеленых лент, пришпиленный к верху. Примерка новых шляпок и платьев (в комплект к ним шли еще и зонтики) казалась ей удивительным приключением.

Джулиана, мужественно храня молчание, провела пальцами по экстравагантному украшению на своей шляпе — оно состояло из листочков, цветов и бантиков. Она уже жаловалась матери, что свежие цветы могут приманить пчел, но та лишь отмахнулась от дочкиных жалоб.

— Шляпка — это еще полбеды. Но как представлю, что надо будет проехать через весь парк в карете!.. — проворчала Джулиана. — Я бы предпочла пешую прогулку с маман и миссис Мэддок.

Если она не наклоняла голову под нужным углом, то гигантские поля шляпы заслоняли ей обозрение и она видела лишь кареты, едущие навстречу и мимо них. Казалось, что они сдают экзамен, что Джулиана и ее сестры специально прибыли сюда, чтобы их можно было оценивать, высмеивать и, в конечном итоге, безоговорочно им отказать.

Лусилла с наигранным кокетством улыбнулась двум наездникам, снявшим шляпы при виде нарядной троицы. Будь она в очках, ей бы, вероятно, не пришло в голову кокетничать с этими джентльменами.

— А по-моему, все складывается весьма удачно!

— По-твоему, все всегда складывается удачно, — парировала Джулиана. — С тех самых пор, как ты узнала, что мистер Степкинс помчался за тобой в Лондон, как верный пес, настроение у тебя до омерзения радужное.

— Мистер Степкинс никоим образом не влияет на мое настроение, — горделиво задрав подбородок, ответила Лусилла. — Я ничем не могу помочь джентльмену, который тем не менее ценит мое общество превыше всего.

Джулиана лишь зевнула. Ей уже давно приелись разговоры об ухажере сестры.

— Возможно, он ценит ту легкость, с какой ты раздаешь поцелуи.

— Немедленно извинись! — взвизгнула возмущенная Лусилла.

— Ну же, дамы! — примиряющим тоном вмешалась Корделия.

Две леди в проплывающей мимо карете уставились на них с нескрываемым любопытством.

Лусилла обиженно поджала губы. Бледно-зеленые глаза ее напоминали холодный, непроницаемый мрамор.

— Ты просто завидуешь, что у меня есть такой преданный друг, как мистер Степкинс, который не в силах вынести разлуку со мною, тогда как тебе самой приходится дружить лишь со старым фортепиано в душной гостиной.

С ее стороны было подло уязвлять Джулиану этим единственным занятием, которым та поистине наслаждалась. Музыка утешала ее, когда семья лишилась отца и мужа, и неизменно скрашивала ее одиночество.

Она вовсе не завидовала сестре.

И все же Джулиана не сдержала мстительного порыва.

— Играть на фортепиано гораздо интересней, чем слушать, как мистер Степкинс бубнит что-то о новой лошади или передает последние сплетни. Рискну предположить: он последовал за тобою в Лондон исключительно по той причине, что ты единственная англичанка, способная бодрствовать во время разговора с ним.