Изумрудная песнь - Олеся Рияко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И все же настало время и для занесенной вековой пылью, но не забытой мести.
Ульду на тот момент шел уже стодесятый год и он по всем правилам мог занять место вождя клана Облачной долины, но не торопился, потому что к тому времени стал не только сильнее, но и во много раз умнее, чем в тот день, когда вломился в дядин шатер.
В отличии от Аргура, к нему, хоть и приобревшему некоторую долю уважения у орков клана, все еще относились с подозрением и осторожностью. Ульд понимал, что ему прежде нужно заслужить любовь своих соплеменников, а сделать это можно было только совершив что-то из ряда вон выходящее.
И случай представился, когда на границе с Аграрским ущельем остроухие захватили оркский караван шедший из Переспейских лугов к Облачной долине. Захватили, разграбили и убили по меньшей мере десяток орков, вспоров тем животы и подвесив на большом дубе, росшем на вершине холма, служившем границей между ущельем и землями его клана.
Такое нельзя было прощать и, как и говорил дядя, Ульду даже не пришлось собирать и увещевать толпу – едва орк высказал свое пожелание отправиться к ближайшей эльфийской деревне, охотники которой были повинны в этом кровавом убийстве, к нему на помощь вызвались два десятка воинов-бурвадегов и еще два пришлось отсеять. Ведь те были не старше чем он сам, в тот день когда явился к дяде, взывать к неотвратимой мести.
Этот поход был странным от начала и до самого конца.
Дело в том, что все изначально шло уж слишком гладко, хотя возможно это и объяснялось хорошей подготовкой. Люди дяди нашли ему эльфа-языка, который вроде как и не жил в той деревне, но по его заверениям очень часто там бывал, а значит знал все входы и выходы, а также расположение и время смены охранных постов. За свои услуги предатель хотел немало, но что с того, если никто не собирался платить ему обговоренную цену? Ведь орки никогда не имеют никаких дел с предателями, тем более с остроухими. Ведь если у тех совести хватило предать однажды – хватит и дважды.
Разделившись на отряды по четыре-пять бурвадегов, они пересекли реку Кер, отделявшую их земли, от земель эльфов и устремились вглубь владений неприятеля. К слову, информация предоставленная эльфом, оказалась совершенно бесполезной.
Остроухие, видно настолько расслабившиеся и охамевшие от собственной безнаказанности, на ночь выставляли всего один патруль и тот из двух тощих охотников, которые даже в цель били не с первого выстрела. Сняв постовых у ворот и войдя в деревню среди ночи так тихо, что никто даже не заподозрил неладного, бурвадеги застыли как вкопанные, пораженные варварством и жестокостью остроухих, ведь черепами их собратьев те украсили помост глашатая на главной и единственной площади этого поселения. Головы десяти орков, среди которых были женщины и дети, остроухие насадили на копья и выставили по периметру, будто свидетельство собственного превосходства.
Узрев такое зверство, Ульд не стал ни в чем ограничивать бурвадегов, предоставив им полную свободу действий. Но самому ему, как выяснилось, кровь, насилие и крики не доставляли никакого удовольствия и даже наоборот, отчего-то заставили что-то черное всколыхнуться в душе, а после заволокли мысли дурно пахнущей вязкой трясиной.
На самом деле орк знал в чем причина такой печали, но упрямо гнал от себя эти мысли. Ведь он был не простым орком, а бурвадегом, да еще и будущим вождем племени! Узнай хоть кто-то что в тот миг творилось в его душе, смог бы тем самым посеять в умах представителей клана такое зерно сомнения, которое в краткий срок заколосилось бы на податливой почве и переросло в настоящий бунт против него!
Потому Ульд решил просто уйти прочь из деревни, в которой оставалось лишь ждать окончания расправы над жителями и грабежа. На его удачу кто-то из бурвадегов заметил беглеца и он, взяв с собой троих самых верных бойцов отправился по следу.
Но и тут все оказалось скучно и просто. Сбежавшим был какой-то блаженный дурачок. Его они схватили на половине пути, который вел к огромному оврагу и безжизненной, поеденной большим лесным пожаром долине. Быть может эльф надеялся спрятаться там? Нет, наврядли. Скорее просто бежал куда глаза глядят, не разбирая дороги от ужаса.
Когда Оргри выбивал из него дух, искренне полагая что остроухий только строит из себя полоумного, Ульд предпочел остаться в стороне. Но когда язык, невесть зачем увязавшийся вслед за ними, позволил себе наглость поторопить его с платой за услугу, не сдержал гнев и впервые в жизни замарал руки убийством безоружного.
Свернув шею эльфу, всего на краткий миг, но Ульд все же почувствовал облегчение. Словно, убив предателя, в какой-то мере очистил свою совесть перед теми, кто сейчас умирал в эльфийской деревне. Но еще мгновение спустя, орка едва не скрутило от невыносимой гадливости и злости на себя. Ведь разве это не глупость, испытывать стыд за справедливую месть тем, кто не задумываясь убивал орков его племени, невзирая на возраст и немощь? И еще хуже! Разве не слабость, когда будущий вождь клана позволяет себе такие мысли, защищая свой народ?
Но дальше все стало еще хуже, ведь покой в душе Ульда окончательно разрушила она. Не появившись однажды, как он ждал, в лучах теплого утреннего солнца, с цветами в длинных волосах и искрами радости в невозможно прекрасных глазах, а выкатившись из колючих кустов терновника на мертвенный лунный свет. Исцарапанная, со страхом и лютой ненавистью в диком взгляде, чужая… но все таки его предначертанная.
Арана.
Глава 7
По орочьему обычаю, встретив истинную пару, ее надлежало взять сразу. Разумеется, предварительно, для приличия, померившись с нею силами. Не только для того чтобы заявить права, но и чтобы с ума не сойти от той животной страсти, которая всегда наполняет предначертанных, едва они встретятся лицом к лицу.
Ничего постыдного в этом, разумеется, нет. Нравы орочьих племен в отношении плотской любви между соплеменниками всегда были весьма свободными, а судьбоносные встречи, что поделать, порой случались в самое неудобное для этого время.
Судьба ждать не умеет!
Например, Аргур, дядя Ульда, выпив изрядно бродянки, каждый раз ударялся в воспоминания о том, как встретил свою ненаглядную Сендиль. Эта история была из тех, которые и мимо ушей не пропустишь,
