Мемуары посланника - Карлис Озолс

Моя работа не особенно нравилась послу Бахметьеву. В ней он видел начало раздробления России. Мне же представлялась не гибель, а спасение России. Я настоятельно рекомендовал оставить шаблонные и отпугивающие лозунги, с которыми шли Колчак в Сибири, Деникин на юге, Юденич на северо-западе. Вместо клича о «единой неделимой» России следовало, по моему глубокому убеждению, объявить автономию народов, населявших русские окраины. Только так можно было поднять их против большевиков. Это сделано не было, и этого не хотел понять Бахметьев. Более подробно этот вопрос я обсуждал с советником посольства бароном Корфом, профессором юридических наук и бывшим финляндским вице-губернатором. К сожалению, и он был настроен оптимистически, по его мнению, все должно наладиться само собой. Напрасно я его предупреждал, доказывал, что и посол, и он, и все русские антибольшевистские деятели совершают непоправимую, роковую ошибку, и от нее больше всего пострадают они же сами, иллюзия «единой неделимой» пленяла умы, затмила здравый смысл и наконец привела Россию к самым мрачным дням.

Кто занимается практической политикой, должен всегда ждать открытых или потаенных нападений, подвохов и соглядатайства. Так случилось и в нашем деле. Как только мои статьи начали появляться в американской прессе, ко мне явился очень приличный с виду господин мистер А. Савйн и представился латышом, желающим принять участие в нашей общей работе. Довольно быстро он сумел втереться в латышские организации Нью-Йорка, и даже был избран председателем местного латышского комитета, в обязанности которого входила пропаганда «Займа свободы». Прошло немного времени, и этот господин был «разъяснен». Несколько дам, энергичных и самоотверженных участниц этого комитета, явились ко мне и с понятной осторожностью, даже боязнью, стали рассказывать о работе Савйна. Им она казалась загадочной и непонятной. По их наблюдениям, Савйн все делает будто для того, чтобы подкосить и даже провалить кампанию «Займа Свободы». Естественно, это меня очень взволновало.

Я всегда считал своим долгом лично проверять чужие наблюдения и выводы и стал внимательнее приглядывать за работой Савина. Дамы не ошиблись. Я пришел к тем же выводам. Но одновременно с этим меня информировал о Савине еще и представитель американского правительства. Мне не оставалось ничего другого, как сделать об этом доклад центральному комитету «Займа свободы», и Савйн был отстранен от нашей работы. Вскоре мы о нем забыли и, вероятно, никогда бы не вспомнили, если бы через несколько недель ко мне не пришли два секретных агента американской полиции и не рассказали, что Савйн арестован. Они точно установили, что он приблизительно год назад приехал в Америку секретным образом из Германии и учредил небольшую контору, которая совсем не имела дел. Его жена открыла, тоже для виду, дамскую мастерскую. Агенты прибавили, что у четы Савйн в банках нет вкладов, денег они ниоткуда не получают, по крайней мере официально, но живут вместе с тем широко. По мнению полицейских агентов, Савйн был германским шпионом и его задача – компрометировать работу лояльных американских латышей в глазах правительства. Мне предложили дать какие-нибудь дополнительные сведения, проливающие свет на деятельность Савйна, и, если у меня окажутся факты, Савйн будет немедленно расстрелян. Меня это взволновало и обеспокоило. Конечно, я отказался от этого предложения, потому что никогда не хотел быть причастным к гибели другого, хотя бы и злейшего врага.

Война взволновала не только латышей, она разбудила и другие народы. В Вашингтоне был основан Mid European Democratic Union, в Нью-Йорке League of small nations. Руководителем вашингтонского объединения стал маститый чехословацкий профессор Масарик, впоследствии президент республики. Славянин, большой друг России, не склонный к пессимистическим обобщениям, он не хотел верить в окончательную гибель старой России и потому не сочувствовал освободительным стремлениям ее отдельных народов. Конечно, в душе он был против их отделения от России.

Мы работали совершенно самостоятельно. Это сообщало деятельности комитета полную независимость. Не могли мы примкнуть и к Лиге малых народов, ибо туда входили, например, представители Индии, мечтавшие об ее отделении от Британской империи. Общая работа с ними могла нам многое испортить. Особенно ясно это стало, когда на одном собрании-митинге выступил индус Лайпат Рай, высланный Англией из Индии за вредную антиправительственную работу. Но когда он с другими своими соотечественниками пригласил меня провести у них вечер, я был очарован гостеприимством этих людей. Все же мне казалось, что Индия может быть довольна своим положением. Она свободная страна, может процветать, жить в мире под защитой величайшего союза государств Британской империи.

Тогда же через Японию было получено воззвание к народам Европы о международном положении Латвии. Его составили латышские беженцы, видные политические деятели. Интересно и знаменательно, что в воззвании нет ни одного слова об окончательном отделении от России. Напротив, проглядывало желание быть с ней в союзе. Эта частность очень характерна для того времени, для политических настроений тех лет.

Зато в очень резкой форме воззвание обрушивалось на Германию. Это был действительно протест, обращенный к народам мира.

«Аннексируя балтийские провинции, Латвию, Литву и Эстонию, Германия становится единственной владычицей Балтийского моря, что не может не препятствовать международным мирным отношениям, в чем заинтересован весь мир. Это грозит новыми международными осложнениями уже в близком будущем. Долг всех европейских наций, ради их собственных жизненных интересов, прервать действия Германии в Балтийском крае».

Уже тогда латыши рассматривали этот вопрос серьезно, совершенно правильно понимали замыслы Германии. К сожалению, и сейчас Германия не отказалась от прежних планов, и в области мировой политики этот вопрос остается чрезвычайно актуальным. Волей истории и политической судьбы захватническая рука была отведена, сейчас она вновь тянется к балтийским землям.

Я уже говорил, что Прибалтийские государства, Эстония, Латвия и Литва, с незапамятных времен являлись источником раздора соседей. За эти земли боролись Россия, Скандинавия, Польша, Германия. Об этом свидетельствует история: разбросанные по всему краю могилы чужестранцев. Возможно, именно поэтому латыши, эстонцы и литовцы, наученные жизненным опытом поколений, всегда стремились и продолжают стремиться к тому, чтобы занимать нейтральное положение.

В самом деле, спросите любого гражданина Балтики, какой должна быть политика этих стран, услышите один и тот же ответ: «Жить дружно со всеми соседями и не вмешиваться в их дела». Принцип прекрасен, возразить нечего. Но практика всегда далека от идеала, и политику нейтралитета осуществить трудно. Тут же должен сказать, «нейтралитет» я понимаю в чисто местном значении. С широкой точки зрения Лиги Наций ни одно государство, входящее в ее состав, не может и не смеет отгораживаться нейтралитетом. Здесь все одинаковы и ответственны, в том и сила Лиги. Если одно из колес механизма остановится и тем самым остановит соседнее колесо, что станет со всем механизмом? Как бы высоко ни ценили наши страны нейтралитет, они не могут устранить рассеянных вокруг них интриг. Цель этих интриг всегда одна и та же: нарушить нейтралитет ради собственных личных, хотя бы и воображаемых выгод. Примеры были и будут.