Женщина-трансформер - Елена Нестерина

Я махала крыльями изо всех своих сил. Я обогнала машину. Я оторвалась. Я уходила!

Бах! Бах!

Одна пуля пронеслась рядом, я даже щекой почувствовала, как она нагрела воздух. Но ой… Прожгло ужасной болью ногу, бок. И крыло. Всё правое.

Попали.

Лес…

Оторвалась ведь.

Но поздно.

Верхушки деревьев мчались навстречу, точно ошалевшие. А крыло – оно не слушалось. Плечо перестало разгибаться. Я махала только одним своим крылышком. И падала. Сейчас я шмякнусь на деревья – выколю, как и планировала, глаза, покалечу всё остальное. И кирдык.

Да никакой это не лес – потому что он хоп! Кончился. Так, лесопосадка какая-то. За ней тут же начались длинные серые строения, огороженное жердями грязное месиво. Не хочу падать в месиво! Ишь, я ещё и раздумываю, эстетка… Отчаянно взмахнув крыльями, я всё-таки перелетела через зону грязи. И с ещё большего размаху, чем тогда, на балконе, – всё-таки с неба сейчас падала, не со ступенек – врезалась в землю. Я ударилась именно всей повреждённой правой частью – плечом, боком, ногой. И головой. Так что она тоже вышла из строя. И наступил мрак.

… – Вы меня слышите? Слышите?

Да, я это слышала.

– Слышу, – сказала я.

И открыла глаза. Какой-то парнишка лет семнадцати склонился надо мной. Я по-прежнему лежала на правой стороне своего раненого тела. Память мне совершенно не отшибло.

Меня перевернули на спину. Я собралась закрыться крыльями, ну, или хотя бы только левым. Но ой… Вместо этого я прижала к груди… свою обычную руку. Совершенно голую. Впрочем, голым оказалось и всё остальное.

Когда был бред? Тогда? Сейчас? Меня не сняли с неба метким выстрелом? А что тогда со мной случилось? Почему болят бок, нога и рука – и на траве такая кровища?

Ничего не понимаю.

– Вы откуда? Вас надо в дом?

– Да!

Я даже не помню, как парнишка волок и куда голую тётку (то есть меня). Глаза мои то открывались, то закрывались, я гримасничала, чтобы не орать. И в результате оказалась на каком-то лежаке. Прибежал парнишка и, активно отводя взгляд, накрыл моё тело белым халатом.

Подтащив табуретку, уселся рядом.

– Что надо делать? Вы скажите…

– Ты хочешь мне помогать? – не знаю, зачем я это говорила.

Мой мозг, как и тело, жгло. Кажется, началась температура. Шевелить всем тем, что болело, было невозможно. А на белом халате в районе ран выступила кровь.

– Да! Что надо сделать? – Я ещё заметила, что парень говорит как – то еле-еле. И в речи его какой-то дефект. Какой-то звук он произносит не так. Согласный – среднеязычный или переднеязычный согласный. Так, сейчас он что-нибудь скажет, и я выясню какой. Сейчас…

– Я… Мне…

– Продезинфицировать? – услышала я. И согласно кивнула.

После чего парень вскочил.

– Дай чистый пузырёк с кипячёной водой! – рявкнула я, собрав все силы. – С холодной!

Наверное, он шарахнулся от неожиданности – потому что грохнула упавшая на пол табуретка. Но куда-то убежал.

– Вот.

– Линзы!!! – заорала я.

Мальчишка шарахнулся снова. Орать я больше не могла. Но ему надо было сказать, чтобы он их… Чтобы их из меня…

– Вытащи у меня из глаз… линзы… Как получится. Но ногтями не скреби… И положи… в пузырёк… Обе… – после того, как я это сказала, мозги мои перешли на тёмную сторону.

И я ещё успела подумать, что до сих пор за всю жизнь ещё ни разу не теряла сознания.

Небо. Ясная высь, бескрайний горизонт, лёгкая вата облаков. Земля. Два последние шага по ней, оттолкнуться, взмахнуть крыльями – этот миг похож на начало оргазма, который затем длится столько, сколько сам полёт. Это восхитительно и бесконечно, потому что летишь и чувствуешь это всем телом. Чувствуешь счастье.

Но тело было не всё. Со мной не летели ни рука, ни нога. Жгло в боку.

Оп. Это что за фрукт? Точно, это мой косноязычный спаситель.

– Здравствуй, – сказала я ему.

Он склонился так низко, что я его хорошенько разглядела. И, наверное, даже улыбнулась.

– Здрасьте… – ответил он.

Тут же отшатнулся и уселся где-то там далеко.

Я скосила глаза на себя. Очень хорошо. А я-то думаю, чего мне так холодно. Лежим, значит, в голом виде, даже халатом не накрыты. Рука перевязана. Что-то налеплено на боку. Вот ведь гадский нанаец – но почему я человек?! Почему мои толстые ляжки снова со мной? Я подёргала левой ногой – есть контакт. А правая… Чем это она так перетянута, что не реагирует? Меня ждёт ампутация? Всё, сейчас у меня начнётся паника. Только не орать…

– Я вам хотел укол сделать… – донеслось до моих ушей, загоревшихся, как и всё остальное, паническим жаром.

У моего носа появился здоровенный пластмассовый шприц.

– Накрой же меня чем-нибудь! Стыдно же.

– Я укол…

– Накрой!

На меня бестелесным облаком легла ситцевая простынка. Я осторожно выковырнулась из-под неё лицом. Малый схватил меня за ляжечную часть левой ноги.

– Э, эй, у меня другая нога болит! – крикнула я в испуге. Потому что подумала: точно, с правой уже поздно что-либо делать, её и не удосуживаются даже лечить.

– Дык… Это… Всё равно же… – по-моему, парень посмотрел мне в лицо. Я сощурилась, чтобы в этом убедиться, но он снова нагнулся. И, хлопнув на самую целлюлитную часть что-то холодное – а, ватку со спиртом, принялся активно тереть её.

Ай! Как же больно! Раз всё равно куда, зачем он туда-то колет?! Стало быть, не много в моих ногах ещё жира, раз там так чувствительно. Это хорошо.

– Уколы в другое место делают! – возмутилась я.

– Я это… В другое не умею… Я людям первый раз укол делаю. Но это… Всё нормально вроде…

– Как – первый раз? А до этого кому?

– Это… коровам… Телятам, жеребятам…

– Ой! – я обалдела. Но не смогла ничего сказать. От напряжения закололо в рёбрах, что-то там отклеилось, и кровь потекла вниз по коже. – Посмотри лучше – бок!

Бросив пустой шприц на пол, пацан откинул простынку и стал ковыряться с приклеенной к моему боку нашлёпкой. Уй, больно – то…

– Скажи, что со мной, – попросила я.

Косноязычный мальчик, продолжая макать бинтом в ране, заговорил:

– Дядя Коля смотрел. Сказал это… ребро раздроблено. Плечо ничего – мягкие эти… ну эти…

– Ткани.

– Ага! Ткани задеты. И нерв. Будет болеть. Но типа ничего… Надо, чтобы не было заражения…

– А нога?