Здравствуй, дочь! - Амелия Борн

Но существовала веская причина, по которой я ругала себя не слишком уж рьяно. Жизнь.

Рядом с Ромой я словно бы снова оживала. Начинала дышать свободно, по-настоящему, ярко и полно. И как себя отучить продолжать думать о Васнецове - не знала.

- Ань! Аня, ты меня слышишь? - донесся голос Томы.

В последнее время она зачастила ко мне, видимо, решив, что должна помогать нам с Лерой, вопреки своим собственным интересам.

- Я слышу, да.

Тамара уже откупорила бутылки, разлила напитки и протягивала стакан гранатового сока мне.

- Рассказывай, - сказала она, позабыв о желании приготовить стейки. - Дело ведь явно в твоем Романе.

- Он не мой! - тут же отозвалась я и наверняка покраснела, потому что Тома удовлетворенно хмыкнула и принялась отламывать чиабатту, выбранную в качестве закуски. - Он взаправду не мой.

- Ну-ну, - покачала она головой. - Но между вами же что-то произошло, - с нажимом сказала Тамара.

Я подернула плечами и выдала скороговоркой то, что должно было завершить эту беседу:

- Произошло, иначе бы у нас не было Леры.

- Пф! Я не о том, и тебе это прекрасно известно! - заявила Тома. - Но если не хочешь делиться, я не настаиваю.

Я действительно не хотела ничем делиться. Потому что до сих пор пылала от одних только воспоминаний о том, как жадно сминал на мне одежду Васнецов. И о его губах, вкус которых помнила еще с того дня, когда мы с ним поддались своим желаниям, понимая, что не имеем на них никакого права.

- Все это ерунда, Том, - отмахнулась от разговоров о невозможном. - И давай уже я пожарю нам по стейку.

Поднявшись из-за стола, я направилась к плите, и услышала тихое:

- Не бойся быть счастливой, Аня. Хотя бы здесь и сейчас.

И пока не знала, как именно к этому относиться.

- Мам, а папа сегодня приедет? - спросила Лера на следующий день, помогая мне чистить персики для варенья.

Я с облегчением выдохнула. Дочь наконец-то назвала Васнецова отцом. И хоть при нем еще ни разу не произнесла этого слова, подвижки в их общении были более чем ощутимыми.

- Не знаю. Можем позвонить ему и спросить, - пожала я плечами, делая вид, что ничего экстраординарного не произошло.

Впрочем, так оно и было. Мы просто говорили с Лерой об ее отце. О том, кому я оставлю свою девочку, когда меня не станет. И сейчас мне было очень важно понимать, что они действительно поладят.

- Нет, не нужно, - нахмурилась она. - Но когда он снова приедет, хочу попросить его отвезти меня к Матвею.

Я улыбнулась, вспоминая о том, как совсем недавно дочь очутилась в той компании, которой ей так не хватало. Где ее приняли, где она не чувствовала себя белой вороной.

- А кастрюля большая у нас же есть? Персиков очень много, - сказала Лера и я, взяв табуретку, полезла на верхнюю полку кухонного шкафчика за самой большой посудиной.

Я не сразу поняла, что случилось. Сознание вдруг стало «уплывать», а перед глазами заплясали белые мушки. Черт бы все побрал! Как же страшно мне стало в этот момент! Одно дело знать, что болен, и совсем другое - получить этому самое прямое доказательство. Не безликие цифры в анализах, а настоящее понимание, которое чувствуешь на собственной шкуре.

Ухватившись за открытую дверцу, я вытащила кастрюлю и, едва спустившись с табуретки, отправилась в ванную.

- Скоро буду, - сказала Лере, чувствуя, что еще немного, и просто свалюсь на пол.

Добравшись до ванной, взглянула на свое отражение. Из зеркала на меня смотрело настоящее привидение. Лицо бледное, под глазами - тени. Неужели болезнь способна так быстро проявиться?

Наклонившись над раковиной, я плеснула себе в лицо пригоршню воды. Мне стало легче. Приступ прошел, и теперь я могла дышать полной грудью. Вот только удушающий страх никуда не делся. Я раз за разом задавала себе вопрос: «Что же будет дальше?». Эти приступы станут учащаться? Я начну отключаться прямо среди бела дня?

Черт! Почему я не подумала об этом тоже? Почему не учла, что Лера может в любой момент увидеть, как мне плохо?

- Что-то случилось? - обеспокоенно спросила дочь, когда я вернулась на кухню.

Я лишь натянуто улыбнулась ей и ответила преувеличенно бодро:

- Нет, я просто умывалась. Давай варить варенье.

Когда раздался звонок в дверь, я была даже рада тому, что за ней обнаружился Васнецов. Слабость постепенно отступала, но тревога никуда не исчезла.

Рома вошел в прихожую, и я сразу почувствовала себя неловко. Пришлось отвести глаза под его пристальным взглядом.

- Привет. Я решил сделать сюрприз. Съездим куда-нибудь поужинать?

Рядом со мной тут же очутилась Лера, на лице которой сияла довольная улыбка.

- Мы с мамой только соберемся быстренько! - заявила она, но я помотала головой:

- Поезжайте вдвоем. Без меня.

Лера нахмурилась и посмотрела на меня так же внимательно, как сейчас смотрел и Васнецов.

- У тебя все в порядке? Это из-за того, что случилось… кхм… - начал он и осекся.

Точно! Мне стоило просто ухватиться за это объяснение. Соврать, что я просто сбита с толку, что мне нужно подумать. Но когда я взглянула на Васнецова, поняла - настолько лгать я не смогу. Мне не нужно было никакого времени, которого у меня и так почти не осталось. Я тоже хотела того же, чего хотел и Роман. Пусть на краткие мгновения, отмеренные нам, но хотела.

Однако сейчас не желала снова рисковать и подкидывать Роме и - главное - дочери поводов для беспокойства. Потому сказала твердо:

- У меня все в порядке. И я просто хочу, чтобы вы отправились вдвоем. Окей?

Васнецов все еще прожигал меня взглядом, в котором было обещание продолжить этот разговор позднее. Лера, вроде бы не протестовала, поэтому Рома, вздохнув, присел перед дочерью на корточки и спросил:

- Кафе-мороженое, пицца, может, леди желает ресторан с морепродуктами?

Лера некоторое время раздумывала, потом кивнула со всей серьезностью, на которую была способна.

- Пицца, а потом кафе-мороженое. Я быстренько переоденусь.

Они ушли минут через десять. Все то время, пока наша дочь собиралась, мы перебрасывались ничего не значащими фразами. Рома, вероятно, решил дать мне ту самую передышку, в которой я сейчас так нуждалась, и я была ему за это благодарна.

Но когда увидела в окно, как машина Васнецова отъезжает, позволила себе то, что было мне сейчас необходимо тоже - расплакаться.

- Ну, что будешь? - спросил я у дочери, когда мы вдвоем устроились за столиком в пиццерии, друг напротив друга.