Преследуя восход - Майкл Роэн

— Ну, я не думаю, что в городе так уж много гаитян.

— Гаитян?

— Вы же слышали, что сказала дама. Беженцы были со счастливого маленького острова Гаити. А обейя — это просто местное название для дел, в которых ни один уважающий себя житель Тринидада не пожелает быть замешанным, — он скорее умрет, простите мне это выражение.

Полицейский захлопнул записную книжку и перетянул ее резинкой.

— Для меня это все — китайская грамота, все равно что компьютеры… Ладно, это все-таки ниточка, я так полагаю. Но не думаю, чтобы вы в последнее время наступали на пятки кому-то из Вест-Индии, сэр, верно? Никаких столкновений с Бюро по расовым отношениям?

Все расхохотались. Конечно, такого у нас не было. Мы были респектабельной компанией, и наш бизнес был международным. Необычное, экзотическое происхождение сотрудника считалось плюсом, так что мы нанимали людей откуда угодно и могли проводить дискриминацию в каких угодно отношениях, но только не в расовом. Единственным служащим, замешанным за последнее время в каких-либо скандалах, похоже, был только я. Но я никоим образом не собирался признаваться в том, реальность чего была для меня весьма сомнительна. Да и те громилы, если они мне не привиделись, во всяком случае были не из Вест-Индии.

Однако они были грабителями. И были замешаны в чем-то весьма противозаконном, причем в таком, что, не раздумывая, готовы были пойти на убийство. Здесь определенно имелся какой-то мотив, который не сразу бросался в глаза… Полиция же явно собиралась списать все на пьяниц, наркоманов или подростков, которые забрались к нам, не нашли ничего стоящего, чтобы украсть, и в отместку разгромили всю контору…

Тем временем мой офис посетило что-то вроде маленькой весны, когда воздух стал сосновым и острым от дезинфектантов, затем — пьянящим и цветочным от ароматизированного полироля и, наконец, прохладным, чистым и нейтральным, когда включился кондиционер; где-то на заднем плане жизнерадостно трещали телефоны, жужжали и стрекотали принтеры, восстанавливая нашу документацию. Это должно было взбодрить меня. Но, увы, не взбодрило.

Два нападения, оба странно бессмысленные — с одним связующим звеном, а именно — мной. Эта идея мне совсем не нравилась. Предположим, меня в тот вечер действительно преследовали, но ведь я добрался до своей машины и был таков. Ни одна машина не следовала за мной от Тампере и даже от Дунайской улицы. Они могли запомнить номер, но я как-то не очень представлял себе их использующими полицейский компьютер, чтобы меня выследить. И потом, им надо было следить за мной не только до дома, но и до офиса на следующий день; к чему такие хлопоты? Зачем врываться в офис, когда они могли добраться до меня дома? Нет, пусть это была безумная идея, но безумная или нет, она все глубже застревала в моем мозгу. Если бы я смог найти способ связать эти два инцидента, найти какое-то разумное объяснение для них…

Итак, начнем сначала. Modus operandi[5]. Налет на офис был быстрой и хорошо спланированной операцией с целью нанести как можно больший ущерб, не привлекая к себе внимания. Зато первый — нет. Зачем вламываться на склад, да еще с убийством в придачу, причем прямо на улице, хотя чуть-чуть сообразиловки — и можно было бы проделать все это при закрытых дверях? Как будто… они хотели обставить все так, чтобы ни у кого не вызвало сомнений, что это самое обычное ограбление. И для пущей наглядности прибавить к этому человеческую жизнь.

Вот теперь что-то стало вырисовываться. Я слышал о таких случаях, когда кто-то пытался использовать взлом, чтобы свои настоящие цели прикрыть именно взломом.

— Господи, да!

По моей коже пробежал холодок уверенности. Я, кажется, нашел то, что искал.

Дейв, погруженный в проверку восстановленных документов, изумленно поднял голову:

— Что у тебя?

— Ничего. — Мне хотелось вскочить и бежать. Я заставил себя не спешить и держаться естественно. Если все это мне не приснилось… — Просто снова завелся из-за этого налета. Так бессмысленно, черт побери. Или кажется, что бессмысленно. Но иногда за такими вещами что-то скрывается…

— Понял. — Дейв откинулся и постучал по пачке сигарет. К моему облегчению, они у него кончились. — Вроде той тонны гашиша, которую надо было извлечь из груза шерсти до того, как он выйдет из заклада. И при этом как-то объяснить дыру, которая останется, — так они инсценировали взлом…

— Именно. У нас, конечно, не могло быть такого. Тут много не утащишь.

— Может, попробуем? — ухмыльнулся Дейв, роясь в карманах. — Устроим старушке Джемме хороший удар! Ага… — И он сорвал целлофан с новой черно-золотой пачки.

Я поднялся:

— Если ты намерен зажечь еще одну из этих поминальных свечек, я ухожу. Ты уже доконал меня ими сегодня. Или никогда не слышал о пассивном курении? Если у меня будет рак, я подам на тебя в суд.

— Валяй, парень! А я заявлю, что меня довел до этого бездушный босс, который свалил пораньше и оставил меня в этом бардаке.

— Нехорошо так говорить о Барри! — с упреком сказал я. Шутливая перепалка оказалась прекрасным прикрытием для ухода, а пораненная рука была идеальным поводом, чтобы уйти раньше остальных. Когда Клэр помогала мне надеть куртку, я вздрогнул от боли — и это уже была не игра.

— Ох, прости… Послушай, Стив, хоть раз окажись разумен. — Ее чистые глаза смотрели на меня с выражением, которого я не мог распознать, как будто она прекрасно видела лихорадочную тревогу, которую я пытаюсь скрыть. И, черт побери, она снова покусывала палец. — Давай я отвезу тебя домой.

Этого только не хватало.

— Нет, спасибо! Я просто немного устал — так же, как и ты, кстати. Ты тоже поскорее отправляйся домой. Скоро уже начнется завтра.

Прощание с Джуди было даже еще более проникновенным, чем накануне. Но как только я оказался за дверью, то едва удержался, чтобы опрометью не броситься к машине.

Я несколько раз глупо рискнул, перепрыгивая через бордюры, потому что ехал не домой и мог опоздать: и без того целые сутки были упущены. К тому времени, когда я добрался до Дунайской улицы, солнце уже скрылось за высокими зданиями, и я мчался в гущу теней. Здесь все выглядело обычно, над крышами не было никаких мачт. Меня мучили сомнения, но я продолжал ехать вперед.

Шины моего автомобиля настойчиво, как барабан, стучали по булыжнику, звук эхом отдавался среди бурых потрескавшихся стен. Я свернул на Тампере — вид у нее был такой, словно там все еще летала грязная бумага, но на этот раз я не стал останавливаться. Мне казалось, я сообразил, в какой стороне склады, но все было не так просто. Улица с односторонним движением погнала меня метаться подобно мячу по туманным безликим боковым улочкам, и я сразу же потерял дорогу — так же, как тогда, когда шел здесь пешком. Я проезжал мимо очередного поворота и надеялся, что там, в дальнем конце, я что-то увижу, но, когда сворачивал, оказывалось, что он тянется в другом направлении. Порой я притормаживал, разворачивался и въезжал в тот проулок, что казался мне нужным, но обнаруживал, что отблеск, который я принял за море, был отражением света в зашторенном окне, а красная вспышка, так похожая на вывеску таверны, оказывалась лишь забытой старой афишей, хлопавшей на ветру. Когда наконец одна такая улочка выплюнула меня на более широкую, оказалось, что это все та же Дунайская улица, только значительно дальше за улицей Тампере. А там, под сияющим рыжим уличным фонарем, висел блестевший новенький бело-коричневый указатель, который в свой первый приезд я мог бы увидеть, если бы проехал дальше: «К ГАВАНИ».