Брустверно-башенные броненосцы “Глаттон”, “Девастейшен”, “Тандерер” и “Дредноут”. 1868-1908 гг. - Павел Мордовин

Действительному испытанию орудий предшествовали два пробных выстрела из орудий кормовой башни, сделанные полным зарядом пороха для того, чтобы очистить орудие, установить компрессор и т.д. За тем следовали 16 выстрелов, сделанные под различными углами возвышения, снижения и направления, и, окончательно, все заключено было двумя выстрелами в цель, с расстояния от 1600 до 1800 ярдов (от 8 до 9 кабельтов), по небольшому флагштоку с флагом, пущенному плавать на шлюпочном анкерке.

Первый замечательный результат стрельбы заключался в чрезвычайно малом сотрясении, от выстрелов из орудий, производимых, как по одиночке, так и попарно, в направлениях прямо по носу и прямо на корму, или же вдоль бимсов в ту и в другую сторону, которое чувствовалось на мостике, или шторм-палубе, внутри башен, а также бруствера, прикрывающего их основания, не смотря на то, что выстреленные снаряды каждый весил 691 английских фунта, а заряд, в большинстве случаев, состоял из 110 фунтов талькового пороха.

При поворотах башен вперед и назад, для получения огня возможно близкого к диаметральной плоскости судна, сотрясение оказалось значительно больше на мостике, внутри башен, в кочегарных отделениях и в нижних каютах. Но все-таки, даже при таких тяжелых условиях опыта, действительные размеры сотрясения были замечательно невелики. Все повреждения ограничились несколькими разбитыми стеклами, погибом одного из башенных крепительных болтов и трещиной тонкой железной плиты под пушечным портом, назначение которой было предохранение дуба, палубных досок от пламени пушечных выстрелов. Случилось еще, что в офицерском погребе разбилось несколько бутылок с вином.

Все эти повреждения, без сомнения, произошли в то время, когда одна пара орудий стреляла залпом при наибольшем угле возвышения. Кроме того, после стрельбы, во многих местах палуба оказалась исцарапана кусками талькового пороха, что неоспоримо доказывает, что 35-тонные пушки английского флота, не смотря на всю свою чрезвычайную величину, все-таки имеют ствол слишком короткий для того, чтобы сжигать при выстреле свой громадный заряд пороха.

Две или три более глубокие царапины доставили также свидетельство, что выступы были сорваны со снаряда тотчас же, или даже, вероятнее, прежде чем снаряд высвободился из дула орудия. При одном случае стрельбы вдоль палубы верхней надстройки, в направлении под мостик, вельбот, висевший на длинных и далеко за борт выдающихся шлюпбалках, наравне с мостиком, вследствие удара воздушной волны, отброшенной вверх и в стороны развалистыми бортами шторм-палубы, подпрыгнул, выбросив за борт мачту, парус, три из пяти своих весел и один решетчатый люк. Сама шлюпка повреждения, однако же, не получила. В то же время было изорвано несколько коечных чехлов на сетках вокруг шторм-палубы. Но от первого и до последнего выстрела, ничто из железных или деревянных поделок, за исключением упомянутых пустых вещей, ни в одном из судовых устройств, ни на палубе, ни внизу, не найдено было поврежденным стрельбой целого дня ни малейшим образом.

В 6 часов “Devastation” вернулся на Спитхедский рейд, с окраской мостика и палубой, почерневшими от пальбы. В некоторых местах палуба была поцарапана несгоревшими зернами талькового пороха, но без всяких других повреждений. Цель описанных испытаний как говорит “The Engineer” в своем выпуске 18 июля, не заключалась в пробе боевой силы судна, но скорее в удостоверении в его способности стрелять, не нанося вреда самому себе.

“Devastation" во время испытаний артиллерии. 1873 г.

Как это ни нелепо кажется с первого взгляда, но возможность причинить самому себе вред в новейших судах значительно увеличилась вместе с возросшей их способностью уничтожать противника. Так что все испытания артиллерии “Devastation” сводились на пробу того, как отзовется на самом судне стрельба по килю, выдержит ли станок то ужасное усилие, которому он подвергается вследствие отката орудия, и может ли он выполнить все от него требующееся без повреждений и с желаемой быстротой. По мнению “The Engineer”, испытание сопровождалось полнейшим успехом. В выше приведенном описании опытов встречается выражение:

“Орудие стреляло с самой верхней или с самой нижней подставки”. Для того чтобы лучше понять в чем тут дело, “The Engineer” ссылается на свой выпуск от 30 мая, где он поместил описание и рисунок башенных станков “Devastation” с некоторыми подробностями устройства подставок (steps), употребляющихся на так называемых станках системы совокупного возвышения и понижения, и пользовании этой системой в видах уменьшения размеров пушечного порта.

Чтобы достигнуть возможно полного снижения, орудие поднимается, посредством гидравлического домкрата на верхнюю подставку, а чтобы доставить наибольший угол возвышения, оно опускается до опорных плоскостей, доставляемых самим станком, т.е. когда подцапфельными блоками не употребляется вовсе подставок, ни с которой стороны. Сущность описания башенного станка, помещенного в выпуске “The Engineer” от 30 мая, следующая:

“Требования, которые должен удовлетворять нынешний башенный станок, говорит английский журнал, совершенно своеобразны, так как орудие в башне наводится по прицельной линии, назначенной не на орудии, но на башне вследствие этого, станок должен быть не только совершенно верен, но и на столько не изменяющим своей формы и прочно удерживающим орудие, чтобы на него можно было положиться, как на верное передаточное средство, с помощью которого орудие должно быть наводимо.

Орудие, в своих подцапфельниках не должно иметь слабины. Станок должен так держать орудие, чтобы ось его всегда соответствовала прицельной линии наверху башни.

Вычислено, что уклонение орудия вправо или влево, против места цапф на 1/32 долю дюйма (предположив казенную часть неподвижной, так что перемещение будет только горизонтальное угловое), на 1000 ярдах расстояния отведет линию прицела в сторону на 20 дюймов. Следовательно, неизменяемость формы и верность пригонки здесь требуются в высшей степени и в особенности в тех частях, которые имеют влияние на положение цапф, так что орудие, вращаясь на цапфах между станинами, без всяких приспособлений для движения относительно башни по горизонту, должно сильно напоминать собою насаженную трубу, движущуюся на своих колонках. В обоих случаях точность будет зависеть от тщательности пригонки осей вращения.

Между станком и орудием допускается слабина только в 1/32 долю дюйма, между же платформой и орудием предела малости слабины не определено вовсе. Таким образом, наибольшая величина ошибки в горизонтальном направлении может дойти только до 1/16 дюйма. Требующаяся от станка неизменимость формы доставляется станинам системой чугунных рам, вычисленных размеров, скрепленных заклепками с внутренней и наружной плитами станин, так что они действуют, как распорочные штуки. Станинные плиты, имеющие 7/8 дюйма толщины, считаются достаточно прочными, будучи удерживаемы в своем положении рамами.