Дело о великом маге - Наталия Кузнецова

Увидев вошедших, черненький мальчик опустил вниз свою вилку с оладьей и в испуге замер.

Женщина вопросительно посмотрела на незваных гостей.

— Здравствуйте, Валентина… — начал Евгений Михайлович.

— Георгиевна, — подсказала она, и глаза ее сделались тревожными.

А Евгений Михайлович указал на темненького пацаненка и спросил:

— Это ваш сын?

Валентина Георгиевна отложила половник.

— Да. А в чем дело?

— Да какой там сын? Никакой он ей не сын, он ей вообще никто! У нее и опекунство-то на него не оформлено, подбирает кого зря, то щенков, то котят, теперь вот этого оборвыша приперла.

Ромка и не заметил, как рядом с ними оказалась какая-то худая-прехудая, нескладная тетка, которую никто не просил влезать в разговор. А тетка язвительно продолжала:

— И документов у нее на него никаких нет. — В слове «документов» она сделала ударение на второй слог, как почтальон Печкин.

Ромка сразу узнал этот голос. Эта женщина и приходила сегодня утром к Наталье Алексеевне, когда он сидел в кладовке.

Валентина Георгиевна схватила с плиты половник, замахнулась на тетку и пошла на нее грудью.

— А ну, Раиса, убирайся отсюда подобру-поздорову. Я тебя к себе в гости не приглашала, и не твое это дело.

— Погодите, — остановил ее Евгений Михайлович, не обращая на Раису никакого внимания. — У меня есть подозрение, что ваш приемный сын украл у меня деньги.

Женщина резко развернулась к столу.

— Русланчик, это правда?

Мальчик затравленно затряс головой и чуть слышно прошептал:

— Нет.

— Да разве ж он сознается? — недобро усмехнулась Раиса.

А Евгений Михайлович, не глядя на нее, снова обратился к Валентине Георгиевне. Голоса он по-прежнему не повышал.

— Возможно, мы ошибаемся. И чтобы между нами не было никакой неясности, я бы попросил вас показать, во что он был вчера одет.

— Пожалуйста, мне нетрудно, — ответила женщина.

Она вышла из кухни в комнату и вынесла оттуда синюю футболку со светло-желтой полоской.

Ромка узнал эту футболку. Она и была вчера на убегающем от них мальчишке. Мужчины переглянулись, а Евгений Михайлович сказал:

— Увы, судя по майке, это был он. Хотя, если в нашем поселке есть еще один мальчик, похожий на вашего и точно так же одетый, то я охотно возьму свои слова назад.

Валентина Георгиевна снова подошла к пацану и взяла его за подбородок.

— Русланчик, признайся, ты заходил вчера в дом к этому человеку?

Мальчик вздохнул и тихо-тихо сказал:

— Я только через забор перелез, чтобы котенка поймать, но он обратно на улицу выскочил, и я за ним.

— Ты не сочиняешь? За каким котенком?

— За Аленкиным.

— Ты мне честное слово даешь?

— Честное.

— А почему ты от нас убежал? Не остановился и не объяснил, что дело в котенке? — недоверчиво спросил Святослав Петрович.

— Потому что вы за мной погнались, — ответил мальчик.

«Резонно, — подумал Ромка. — Я бы на его месте тоже убежал».

Он вспомнил, как сам вчера гонялся за котенком и, если бы не грозный пес, тоже бы проник в чужой двор, и неизвестно, в чем бы его потом обвинили. И еще он припомнил другого котенка, который выскочил со двора Евгения Михайловича перед самым его носом. Выходит, малец говорит правду?

— Да какой там котенок! Теперь у всех в поселке вещи и деньги пропадать начнут, и ты, Валентина, по гроб жизни не расплатишься. Мало тебе своих голодранцев? — снова заверещала тетка Раиса.

— Не твое дело! — закричала в ответ Валентина Георгиевна.

И правда, какое ее дело, подумал Ромка. Он таких теток знал, их и в Медовке было навалом, и в любом другом поселке они тоже имеются. Живут одними сплетнями, тем, что наговаривают на людей всякие гадости.

Ему стало очень жалко мальчишку. Похоже, что Святославу Петровичу тоже.

— Возможно, что так оно и было, и мальчик в самом деле искал котенка, — примирительно сказал он, снова обращаясь к Валентине Георгиевне. — Он же ребенок, мы все в детстве по заборам лазили. Вы им, — он кивнул в сторону тетки Раисы и Евгения Михайловича, — другие его вещи покажите для полного, так сказать, успокоения.

— Пожалуйста, — ответила женщина.

Снова метнувшись в комнату, она вынесла оттуда старенькие джинсы, потертую курточку и с негодованием потрясла ими перед незваными гостями.

И вдруг то ли из джинсов, то ли из куртки на пол выпала блестящая пластиковая карточка. Ромка поднял ее первый, прочитал: «VISA» — и посмотрел на мальчишку. Тот с огромным удивлением глядел на эту карточку, а потом удивление в его глазах сменилось страхом.

— Я ее не брал, — прошептал он.

— Ваша? — спросил Ромка у Евгения Михайловича, очень надеясь, что тот скажет, что у него была совсем другая карточка, а эта неизвестно чья, и что она старая и вообще никому не нужна. Но его новый знакомый взял карточку в руки и пожал плечами.

— Моя. Хорошо, что хоть в банк теперь не придется ехать.

Валентина Георгиевна смотрела на Евгения Михайловича с неподдельным ужасом, потом перевела глаза на мальчишку и жестко сказала:

— Руслан, я тебе поверила, а ты, выходит, меня обманул.

У мальчишки расширились глаза и задрожали губы.

— Я не обманул тебя! Не обманул!

В следующий момент мальчик выскочил из-за стола, ужом проскользнул миом всех и скрылся за дверью.

Святослав Петрович покачал головой.

— Ну, знаете, это уже патология, когда отрицаются очевидные вещи. Может быть, ребенка стоит показать психиатру?

А на лице Раисы появилась удовлетворенная, злорадная ухмылка, от которой Ромке сделалось противно.

— Какому там психиатру? Он так воспитан, у него на роду написано вором быть. Ты должна сдать его куда следует, — заорала она.

— Я сама разберусь, куда мне его сдавать, — разозлилась женщина и подошла к Евгению Михайловичу. — Скажите мне, сколько он у вас взял? Я отдам.

— Тысячу долларов, — ответил за него Святослав Петрович.

— Это для нее огромная, неподъемная сумма, — чуть слышно прошептала Анюта.

— Я и сам вижу, — ответил Евгений Михайлович, обводя глазами бедную обстановку. Он немного помолчал и вдруг великодушно махнул рукой. — Знаете, я сегодня добрый, у меня сын родился. И в честь его рождения объявляю вам амнистию.

— Вы серьезно? Тогда спасибо, — прошептала Валентина Георгиевна.

А Евгений Михайлович круто развернулся и вышел из ее дома. Кивнув на прощание Святославу Петровичу и Игорю, не удостоив взглядом тетку Раису, он зашагал к своей машине. Ромка с Анютой поспешили за ним.