Знаю, позовешь меня - Мишель Смарт

– Сколько он взял? – беспокойно произнесла она.

– Я не помню. Примерно сто фунтов стерлингов.

– Значит, ты покалечил его ради ста фунтов?

Франческо встал во весь рост:

– Марио знал, что рискует.

– Справедливо, – сказала Ханна тоном, который не оставлял сомнений в том, что она думает прямо противоположное. – А почему ты просто не вызвал полицию?

– Полиция? – Он хохотнул. – Здесь мы сами решаем свои проблемы.

– Если он украл у твоего отца, почему его наказывал ты?

Франческо отчетливо вспомнил тот день.

Он поймал Марио с поличным и заставил его опустошить свои карманы. Его отец вошел и спросил, что происходит. Марио, глядя Сальваторе прямо в глаза, признался в том, что сделал.

Франческо помнил, что его чуть не стошнило, когда Сальваторе злобно посмотрел на сына и сказал, что тот знает, как следует поступить.

Для Франческо настало время доказать своему отцу, что он мужчина. Этого его отец ждал годами. Это был шанс завоевать отцовское уважение.

Но как он сможет объяснить Ханне, что не мог тогда не выполнить приказа отца?

Позже Франческо никому ничего не объяснял.

Он закрылся в ванной комнате после того, как дело было сделано. Его стошнило. Это был последний раз, когда он позволил себе чувствовать и быть уязвимым.

Он повзрослел за одну ночь.

– Я сделал это потому, что так следовало сделать. Именно я поймал его на краже.

Ханна пристально смотрела на него. В ее глазах не было ни осуждения, ни отвращения. Только сострадание.

– Двадцать лет назад ты был еще мальчиком, – сказала она.

– Мне было шестнадцать лет. Я был мужчиной.

– А сколько лет было ему?

– Столько же.

– Вы оба были почти детьми, – произнесла она.

– Мы оба понимали, что делаем, – резко ответил он. – После той ночи мы перестали быть детьми.

– Я не сомневаюсь, – сказала она. – И сколько еще рук ты раздробил в последующие годы?

– Достаточно много. Иногда показательное наказание просто необходимо.

Насилие было частью его жизни с тех пор, как он научился ползать. Его мать пыталась защитить его от выходок отца, но ее попытки были тщетными. Первое воспоминание Франческо: он смотрит из окна своей спальни на отца, который избивает мужчину на капоте автомобиля. Этого мужчину держали два его охранника.

Мать Франческо была в ужасе, заметив, что он смотрит, и оттащила его от окна, закрыв ему глаза рукой. Франческо узнал только десять месяцев назад, что кровоподтеки, которые он часто видел на теле своей матери, были делом рук его отца, а не результатом ее неуклюжести.

Франческо идеализировал отца всю свою жизнь. Конечно, ему многое не нравилось, но Сальваторе был его отцом. Он любил и уважал его. После его смерти четыре года назад вскрылась истина об отцовском бизнесе, включая импорт наркотиков. Эта информация стала для Франческо тяжелым ударом.

Ему казалось, что стены просторного кабинета сдвигаются. Несмотря на работающий кондиционер, Франческо стало жарко, по его спине скатились капельки пота.

Ханна пристально смотрела в его прекрасные глаза цвета шоколада. Благодаря годам наблюдения за пациентами она понимала, что сейчас творится у него в душе. Ему было больно.

– Почему ты так меня боишься? – спросила она.

Его губы скривились в усмешке. Поднявшись со стула, он плавно подошел к ней, словно пантера.

– Ты думаешь, я тебя боюсь?

– А зачем тогда ты стараешься меня шокировать и заставить возненавидеть тебя? – сказала она.

Он остановился справа от нее, загораживая ей видимость.

Ханна коснулась рукой его груди:

– Я уверена, что ты никогда так не обращался с женщиной раньше.

– Как именно? – резко спросил он и наклонился к ней так близко, что она почувствовала тепло его дыхания. – Мне непонятно, с какой стати ты меня идеализируешь. Я предупреждал тебя с самого начала, что мы из разных миров, и ты ошибаешься на мой счет.

– Значит, ты хочешь, чтобы я увидела, какой ты на самом деле?

– Мы заключили сделку, доктор Чепмен, – отрезал он, схватил ее за руку, которой она касалась его твердой груди, и переплел свои пальцы с ее. Он сжал ее пальцы, не причиняя физической боли, хотя, несомненно, намекал ей, что сделает ей больно, если захочет. – Я гарантирую, что к концу этого уик-энда ты не захочешь отдаваться такому, как я.

Она сжала его пальцы в ответ, ее рот заполнился слюной. Она слегка подняла голову. Их губы почти соприкасались…

– Если ты действительно хочешь мне что-то доказать, сделай мне больно без предупреждения. Ты в два раза больше меня. Ты с легкостью навредишь мне, если пожелаешь. – Ханна играла с огнем. Несмотря на поведение Франческо, она была убеждена, что он ни за что не причинит ей боли.

Его глаза метали молнии. Внезапно он помрачнел и задышал глубже.

– Видишь? – прошептала она. – Ты не можешь меня обидеть.

– Почему ты так в меня веришь? – хрипло спросил он.

– Я это чувствую сердцем, – ответила она и прижала их сцепленные пальцы к своей груди в области сердца. – Я знаю, что ты хороший человек. Почему ты в себя не веришь?

– У меня нет иллюзий по поводу того, кто я такой. Ты всю жизнь лечишь больных детей, а я вращаюсь среди власти и денег и всей той грязи, что они привлекают.

– Мне наплевать на твои деньги и власть.

Простонав, он что-то тихо сказал, обнял ее рукой за шею и поцеловал в губы.

Ханна не догадывалась, каково целоваться с Франческо, но она не предполагала, что в ее жилах так забурлит кровь. Она прижала руку к его щеке, поглаживая гладкую кожу, а потом разомкнула губы и скользнула языком в его горячий рот.

Франческо с трудом переводил дыхание. Убрав руку с ее шеи, он коснулся груди Ханны, а потом обхватил ее за талию и крепче прижал к себе. Когда он проник языком в ее рот, она словно растворилась во Франческо. Они льнули друг к другу и жадно целовались.

Она погладила кончиками пальцев его сильную шею, удивляясь тому, какая она мускулистая.

До того как Ханне удалось понять смысл замечательных ощущений, которые она испытывала, Франческо резко от нее отстранился. Его грудь часто поднималась и опускалась, он шагнул назад, вытирая рот, словно желая избавиться от вкуса ее губ.

– Я знаю, что тебе наплевать на мои деньги и власть, – выпалил он. – Поэтому я не имею права с тобой связываться.

Пытаясь побороть унижение от его внезапного отказа, Ханна спрыгнула с подоконника.

– Я не знаю, сколько еще раз я должна повторить, что меня не интересуют долгие отношения. Я просто хочу испытать то, что испытывает женщина.