Зимний сад - Адель Эшуорт

Дездемона оказалась девицей робкой и неразговорчивой, и Мадлен искренне ей сочувствовала: бедняжке, наверное, нелегко было жить под одной крышей с такой властной матерью. Хотя Дездемона почти не разговаривала, после того как поздоровалась, было ясно: эта молодая особа считала присутствие на чаепитии француженки весьма пикантным – об этом свидетельствовали взгляды, которые она то и дело бросала на Мадлен.

Что же касается Сары Родни, то ее вполне можно было назвать типичной англичанкой до кончиков ногтей. («Бледная кожа и белоснежные волосы в сочетании с изысканными манерами и безмятежным спокойствием», – мысленно отметила Мадлен, когда знакомилась с хозяйкой.) Миссис Родни казалась довольно приятной и весьма неглупой особой, но, несмотря на это, чувствовалось: приглашение на чаепитие француженки продиктовано вовсе не гостеприимством, а любопытством, а также желанием обнаружить недостатки гостьи.

Дамы довольно долго беседовали о погоде, удивляясь необыкновенно холодной осени, а затем заговорили об общих знакомых, в том числе и о леди Клер Чайлдресс. Оказалось, что леди Клер тоже была приглашена на чаепитие, но сказалась больной, что случалось и прежде.

Мадлен внимательно слушала. Время от времени вставляла собственные замечания, но на них никто не обращал внимания – было очевидно, что дамы ее мнением не интересовались. Наконец, выпив две чашки чаю, Мадлен решила направить беседу в нужное ей русло. Она поднесла к губам салфетку и деликатно откашлялась, давая тем самым понять, что собирается заговорить.

– Миссис Родни. – Мадлен повернулась к хозяйке. – Не могли бы вы сказать мне, кто является владельцем особняка у дальнего конца озера? Просто очаровательный дом... И абсолютно не похож на все те дома, которые я видела в Уинтер-Гарден.

Воцарилось молчание. Мадлен сделала вид, будто не замечает, что все дамы оторопели от такой дерзости – вмешаться без очереди в разговор! А может, возмущение их было наигранным, и им просто не хотелось обсуждать барона?

Миссис Родни едва заметно нахмурилась и проговорила:

– Насколько я понимаю, вы имеете в виду особняк, владельцем которого является Ричард Шерон, барон Ротбери.

– Очаровательный джентльмен! – воскликнула миссис Моссли.

Миссис Беннингтон-Джонс изящным жестом поднесла к губам чашку, сделала глоток и заявила:

– Вне всякого сомнения, миссис Моссли. Я была бы счастлива, если бы он женился на моей Дездемоне, но, увы, она решила выйти замуж за мистера Уинсетта. – И миссис Беннингтон-Джонс устремила на дочь колючий взгляд.

Дездемона вспыхнула, опустила глаза и принялась теребить кружево на юбке.

– Барон считается самым завидным женихом Уинтер-Гарден, миссис Дюмэ, – поспешила внести ясность леди Изадора. – Он живет здесь круглый год. Барон из прекрасной семьи и обладает внушительным состоянием.

Мадлен кивнула:

– Да, весьма завидный жених. – Выразительно взглянув на Дездемону, она продолжала: – Полагаю, любая добропорядочная девица была бы счастлива выйти замуж за барона. В последнее время некоторые молодые особы выходят замуж по любви и совершенно не думают о материальном благополучии. По крайней мере у нас, во Франции.

Дездемона с упреком в глазах взглянула на Мадлен, и та невольно потупилась; ей было ужасно неловко, что она использует бедняжку в качестве пешки в своей игре.

Мать Дездемоны язвительно усмехнулась:

– То есть вы вышли замуж по любви, не так ли, мадам Дюмэ?

Миссис Беннингтон-Джонс, использовав обращение мадам, а не миссис, явно желала напомнить: Мадлен – француженка и, следовательно, капризная, эксцентричная и даже распущенная особа. Мадлен мысленно улыбнулась: именно на такую реакцию она и рассчитывала.

– О Господи, неужели вы могли такое подумать?! – воскликнула она. – Конечно же, я вышла замуж по расчету. Мой муж... он был из прекрасной семьи. Из семьи потомственных торговцев чаем. Жорж был состоятельным и весьма уважаемым человеком. Я была необыкновенно счастлива с ним с самого дня свадьбы, и теперь мне его очень не хватает. Он пропал без вести в море несколько лет назад.

– Как это печально, – со вздохом заметила миссис Моссли.

Мадлен тоже вздохнула и взяла из вазочки еще одно пирожное.

– Совершенно верно, миссис Моссли, – сказала она. – В море каждый год гибнут люди... Откровенно говоря... Когда я выходила замуж за человека, связавшего свою судьбу с морем, я не понимала, как рискую.

Мадлен безупречно играла роль вдовы – женщины практичной, обладающей хорошими манерами и сумевшей удачно выйти замуж. И ей показалось, что отношение к ней стало меняться; во всяком случае, миссис Моссли поглядывала на нее с явным одобрением.

Откусив кусочек пирожного, она снова повернулась к хозяйке.

– Скажите, миссис Родни, а этот особняк всегда принадлежал семье барона? – «Если эта особа и заметила, что я слишком уж настойчива, то не подает виду», – мысленно добавила Мадлен.

Хозяйка ненадолго задумалась. Потом, кивнув, проговорила:

– Да, можно сказать, что всегда. Особняк находится во владении семейства Ротбери... гм... уже, наверное, девять или десять поколений. Это действительно замечательный дом... Старинный английский особняк. Я припоминаю, что когда-то на его месте был монастырь. По крайней мере фундамент, на котором сейчас стоит особняк, являлся частью постройки, принадлежавшей церкви несколько столетий назад. – Она обвела взглядом гостей и понизила голос: – Судя по некоторым сохранившимся записям... а вернее, по слухам, в этом особняке когда-то нашли пристанище люди, не заразившиеся черной смертью[3]...

Миссис Родни внезапно умолкла; казалось, она снова о чем-то задумалась. Гостьи переглянулись, и леди Изадора спросила:

– Чтобы спрятаться от тех, кто успел заразиться? Хозяйка по-прежнему молчала.

– Правильнее сказать – чтобы не заразиться самим, – пробормотала миссис Моссли, утирая губы ладонью. – Говорят, если укрыться где-нибудь, то можно выжить.

Миссис Беинингтон-Джонс презрительно фыркнула.

– Глупости! Если Господу будет угодно, чтобы ты заразилась, ничто не поможет.

Воцарилась тишина. Казалось, все размышляли над только что прозвучавшими словами.

Наконец леди Изадора нарушила молчание:

– Кто же там укрывался? Духовные лица? Наверное, поэтому они и не заразились. Болезнь не властна над слугами Господа.

Мадлен поднесла к губам чашку и, сделав глоток, сказала:

– Но ведь слуги Господа – люди. И они, как и все прочие, подвержены соблазнам, болезням и смерти.

Снова воцарилась тишина. Было очевидно, что слова Мадлен произвели на женщин сильное впечатление.