Пытаясь проснуться - Нейро Пепперштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем не менее граф Енот процветал в своем качестве кутюрье, и вскоре даже некоторые тонконогие кабанчики, которым особенно трудно было угодить, предпочитали одеваться в модном доме Енота. Граф и так не жаловался на бедность, а тут он сделался окончательно богат. Казалось бы, все шло прекрасно, но вдруг наш герой забросил фешен и заявил всем своим знакомым, что отныне все его силы будут отданы философии. Он заперся в своем дворце, перестал посещать вечеринки и модные показы, и весь город знал, что он работает над неким философским сочинением, которое должно перевернуть все те представления о философии, которые когда-либо гнездились в пушистых, оперенных или чешуйчатых головах.
Через некоторое время философский труд графа Енота действительно увидел свет. Он оказался неожиданно коротким, в целом это был небольшой текст, который мы имеем возможность привести здесь полностью:
Загадочная история нашего города началась с революции. Восставшее население, возмущенное повадками нашей знати, свергло правительство, состоящее из представителей высших каст, но в отличие от других стран революционеры в наших краях оказались достаточно мягкосердечны и вместо того, чтобы уничтожить аристократов, создали для них отдельный город, где те смогли бы жить в свое удовольствие. Но люди – не столь уж прочные твари, что же касается нас, животных, то мы не повторим человеческих ошибок и всегда будем ориентироваться на Стеклянный Куб.
Пасека самоубийцы
Пчел Безбородько ненавидел. Кому они сдались, эти пчелы? Сидят себе тихонько в ульях, делают свою работу, жужжат, так нет – понадобилось уничтожить целый улей, причем не где-нибудь, а в месте, где все привыкли видеть лишь великолепие улья и его обитателей. Да, приложил руку к этому делу председатель рабочего комитета пчеловодства Самойлов, правая рука Пчелиного Паука. Неделю назад на собрании предложил Самойлов пчелам присоединиться к РКП, пойти на мировую с барами. Заикнулся Безбородько, мол, не все пчелы большевики, есть и другие, на что председатель рабочего комитета сказал:
– Без разницы, товарищ, без разницы! Все равно всех не переманим. А так, глядишь, некоторые, которые за мировую, и усилятся.
Объединились пчелы против Самойлова, выбрали свой комитет и стали ждать, что будет. А Самойлов? Сам отошел от них и даже сказал иронически:
– Делайте, ребята, как знаете!
Ну конечно, все этим заявлением и удовлетворились. Зачем делиться, когда и так все ясно? Один комитет убил сразу двух зайцев: и прочие ульи спас, и Самойлова от расправы спас, так как многие считали, что народ просто трусит вступать в РКП из-за пчел. А кроме того, уничтожив гнездо, Самойлов обеспечил себе большинство в комитетском Совете и возможность в любой момент разогнать комитет и поставить на его место своего человека.
Но, уничтожив гнездо, Самойлов не ограничился этим. Разгневанные гибелью улья, пчелы стали таскать его сор к себе из сада и из сараев, тащили рамки с расплодом и даже сам сломанный улей притащили. И вот, когда оставалось поставить в улей лишь расплодную рамку, Самойлов увидел это и схватил улей.
Пчелы зашумели:
– Берегись, Самойлов!
– Сам отдавай!
– Не получишь от нас поддержки!
Самойлов побледнел, открыл рот, но ничего не сказал. А пчелы уже тащили улей к обрыву. Тогда, выхватив из кобуры револьвер, Самойлов стал стрелять по пчелам. Ох и много же он убил! Больше пол-улья. Бросились на него пчелы и жалом, жалом норовят уколоть, а он хоть и с револьвером, а все же человек.
– Сдавайся, Самойлов, – кричали пчелы, – сдавайся!
Но он ничего не слышал. Думал только об улье с пчелами и продолжал стрелять. Наконец на тропинке остались одни только обеспамятевшие пчелы, а под обрывом – окровавленный труп председателя рабочего комитета пчеловодства Самойлова.
Самойлова похоронили с почестями, как героя. А в его доме организовали музей, где висят его фотографии в костюме пчеловода и с винтовкой. И на доске возле фотографии написано золотыми буквами:
«Памяти председателя Пчелиного комитета, товарища Алексея Самойлова, убитого кулаками в 1925 году».
«А что же пчелы?» – спросит читатель. Об этом пчелами написано мало. В основном говорится, что они стали сотрудничать с советской властью. Но это – пчелы-труженики, которые ничего не знали об Октябрьской революции. А что же пчела-королева? – об этом вразумительного ничего не написано.
Встреча
Это началось у меня с самого детства. Где-то с трех лет. Я не могу точно припомнить, что со мной случилось, но я знаю, что нечто произошло. Я заболел. Или нет, я не заболел, я просто превратился в другого человека. Кто-то другой распоряжался мной, моими поступками, желаниями. Я не мог противиться этому, но и не хотел. Это было ужасно. Постепенно это стало приобретать форму. Я не мог противиться приказам одеваться, умываться, идти гулять. Когда я выходил гулять, все вокруг радовались и ликовали. Как только я входил домой, все плакали. Сразу же после прогулки я превращался в послушного истукана, в робота. Я должен был ходить, стараться не шуметь, быть всегда веселым и жизнерадостным. По дому я должен был двигаться бесшумно, помогать по хозяйству, содержать в порядке квартиру, мыть посуду, короче, делать все то, что делают другие члены семьи.
Никто не мог догадаться, что со мной случилось. Я был нормальным, послушным ребенком, учился хорошо. В голову никому не приходило, что я могу оказаться другим. Все принимали меня за такого, как все. И только мама догадывалась о том, что происходит. Я не мог рассказать ей, что произошло, так как это повредило бы ее авторитету в нашей семье. Она бы только еще больше разволновалась и усугубила бы мое состояние. Я решил, что лучше всего затаиться и переждать этот трудный период.
Я покорно принимал все правила игры. Я был тих, скромен, вежлив, весел, никогда не