Красавица и чудовище - Барбара Доусон Смит

– Тебе не следовало приходить сюда. – Алекс зарылся в душистую ложбинку между ее грудями.

– Я знаю, – шепнула она, – но мне было страшно оставаться у себя.

Ее нежный голосок проник в самую глубину его души. Она принадлежит ему. Стоит только захотеть…

Он провел ладонями по ее телу, упиваясь роскошными холмами, глубоко запрятанными долинами, и уже не мог вспомнить ни одной причины, по которой она ему не подходит. Он лишь хотел ее – до полной потери разума.

– Тогда оставайся со мной.

– Да, – выдохнула она.

В темноте их губы встретились. Алекс прижал ее к матрасу, а ее руки продолжали ласкать его, сводя с ума. Все это, верно, во сне, думал он, потому что ему еще никогда не было так хорошо. Она то слегка двигала рукой вверх-вниз, то обводила пальцем чувствительный кончик. Не в силах больше выносить эту игру, он лег у нее между ног.

Она была горячая и влажная, совершенно готовая, так что при малейшем движении он уже мог бы переступить за край. Стиснув зубы, Макбрут старался контролировать себя. Он просунул руки между их телами, наслаждаясь тем, как она отдается удовольствию, как вскрикивает от наслаждения.

Наконец Хелен выгнула ему навстречу спину, сотрясаясь всем телом, выкрикивая его имя в порыве экстаза.

Ночь окутала их. Положив голову ему на плечо, она удовлетворенно вздохнула, и его охватила неведомая ему дотоле нежность. Он снова был счастлив, занимаясь любовью с женщиной.

Постепенно волны усталости, набегая на него, увлекали его все глубже и глубже, пока он не перестал быть самим собой.

Хелен разбудил какой-то громкий звук.

Она открыла глаза. Был яркий день, но она не сразу поняла, где находится: видимо, в некоей зарубежной стране, в сельской гостинице.

Очнувшись окончательно, она огляделась. Потрепанные розовые занавеси по краям кровати, голый матрас. Спину обвевает прохладный ветерок, тогда как ее грудь упирается в твердое мужское тело. Сверху они оба накрыты мягким шерстяным одеялом.

Алекс.

Воспоминания выплывали в лихорадочном темпе. Прежде чем Хелен успела насладиться мыслью, что просыпается в его объятиях, он вдруг зашевелился. Она подняла на него глаза. Небритые щеки придавали ему вид опасного бандита, но смотрел он не на нее, а куда-то за ее спиной.

– Какого черта! – услышала она его голос.

Приподнявшись на локте, Хелен проследила за взглядом Алекса и в ужасе замерла. Это какой-то кошмар… Она сейчас проснется…

Ее губы беззвучно зашевелились.

– Папа.

Хотя маркиз Хатауэй был невысокого роста, он держал себя так, словно был королем. Его лицо выглядело бледным и серьезным. Боже милостивый, он, должно быть, приехал за ней из Эдинбурга, узнав от Кокса, что она здесь застряла.

Про себя Хелен отметила тот момент, когда шок от увиденного на лице лорда сменился бешенством. Он грозно нахмурил белые кустистые брови, заросшие щетиной щеки порозовели. От взъерошенных ветром седых волос до облепленных снегом сапог ее отец был воплощением благородной ярости.

Алекс сел в постели, словно желая закрыть ее своим телом.

– Я же сказал, убирайтесь!

Лорд Хатауэй бросился к постели, его немигающий взгляд был направлен за спину хозяина замка, на Хелен, и она невольно подтянула одеяло до самого подбородка, чтобы скрыть наготу. Ей хотелось крикнуть, что это не то, что он думает… но ведь было именно то. Она отдалась человеку, который не являлся ее мужем, человеку, которого она едва знала.

Когда лорд Хатауэй обратил свой взгляд на Алекса, у него на лице было такое выражение, словно он вот-вот совершит убийство.

– Что ты с ней сделал? – в бешенстве прорычал Хатауэй.

– Не знаю, черт побери, кто вы такой, но у вас нет права вторгаться…

– Ты совратил ее! Негодяй!

Нежданный гость наотмашь ударил кулаком Алекса в челюсть, и тот ударился головой о деревянное изголовье. Кровать задрожала, с древнего балдахина посыпалась пыль. Макбрут прижал к щекам ладони и с минуту сидел молча, потом в его глазах вспыхнул дикий огонь, и Хелен поняла, что настала ее очередь действовать.

Она проворно встала между двумя мужчинами.

– Хватит! Довольно!

Алекс попытался оттолкнуть ее.

– Я не позволю, чтобы за меня заступалась женщина!

– А я не позволю, чтобы ты избил моего отца!

– Твоего отца? – Голова Алекса странно дернулась.

Маркиз стоял возле кровати, тяжело дыша и сжав кулаки.

– Я должен бы тебя убить. Ты заставил мою дочь лечь с тобой в постель…

– Он меня не заставлял, – вмешалась Хелен, все еще прижимая к себе одеяло. Как ей было жаль так огорчать отца! – Прости, папа, но тебе не следует винить Алекса. Я сама к нему пришла.

Лицо маркиза окаменело.

– Я тебе не верю.

Она не смела поднять на отца глаза.

– Я… я хотела узнать, что это такое – любовь…

– Что она сделала, не имеет никакого значения, – вдруг вмешался Алекс. – Ничего бы не случилось, если бы я не позволил этому случиться.

– В этом вы правы, – отрезал лорд Хатауэй. – Клянусь, вы дорого заплатите за то, что погубили мою дочь.

Некоторое время мужчины молча смотрели друг на друга жестким оценивающим взглядом.

Хелен была смущена и совершенно не знала, что ей делать дальше.

– Это все моя вина. Папа, я не хочу, чтобы ты плохо думал об Алексе, он меня не соблазнял, потому что…

– Даже если бы он получил благословение самого Георга Четвертого, это теперь не имеет значения. – Лорд Хатауэй подошел к кровати со стороны Хелен, и на какой-то момент она испугалась, что он ее ударит. Отец никогда плохо с ней не обращался, но и она прежде так страшно не сердила его. И теперь она не отступит. Хотя внутри у нее все дрожало, девушка стойко выдержала отцовский взгляд, приготовившись к еще одному взрыву его ярости.

Но маркиз лишь получше подоткнул под нее одеяло, а потом схватил со стула ее одежду. Взяв дочь за руку, он стянул ее с кровати вместе с одеялом, оставив Алекса совершенно голым.

– Мы сейчас же все решим, – обратился к нему маркиз.

Макбрут холодно кивнул. Хелен позволила себе лишь украдкой взглянуть на него. Он был прекрасен в своей наготе и держался с достоинством, с каким только мог держаться мужчина, которого разъяренный отец застал на месте преступления.

Помоги им Всевышний… Ну почему она не вернулась ночью к себе в комнату?

Когда они вышли в коридор, лорд Хатауэй протянул Хелен ее одежду. В слабом свете, проникавшем сквозь пыльное окно, его лицо казалось серым.