Здесь покоится Дэниел Тейт - Кристин Террилл

– Мама. – Патрик протянул к ней руку. Под румянами было видно, какое серое у нее лицо. – Все хорошо. Это Дэнни.

Она чуть заметно повернулась к двери, словно готова была броситься бежать. От кондиционера руки у меня покрылись гусиной кожей. Я ждал, что она будет делать. Она не сводила с меня глаз, и я вспомнил то, чему меня научил кто-то еще в прежней, давно похороненной жизни: чтобы пума не бросилась на тебя, смотри ей в глаза и не отводи взгляд.

– Мама, – уже тверже сказал Патрик. – Иди же, обними Дэнни.

Джессика неуверенно шагнула ко мне, и я усилием воли удержался, чтобы не отшатнуться. Две слезинки выступили у нее на глазах и скатились по щекам, а она все так же молча смотрела на меня.

– Сынок, – сказала она наконец. Потянулась ко мне, чтобы обнять. Прижала меня к себе – слабо, но прижала, и я расслышал запах сигарет сквозь духи.

Я был ошеломлен. Неужели она и правда поверила, что я Дэниел? Или просто поддалась волнующему моменту и настойчивости Патрика?

– Поехали домой, – сказала Лекс.

* * *

Мы вышли через служебный вход, сели в арендованную машину и поехали к дому Тейтов. Ехать было почти час, вдоль берега – из Международного аэропорта Лос-Анджелеса в Хидден-Хиллз. Из газетной заметки об исчезновении Дэнни я уже знал, что денежки у семьи Тейтов водятся, но к Хидден-Хиллз как-то не был готов. Весь этот закрытый пригород располагался за воротами, и охранник в новенькой необмятой форме сначала поговорил с Джессикой и только потом пропустил машину. Вот что Лекс имела в виду, когда говорила, что здесь мы будем в безопасности: пресса сюда просто не доберется. Сразу за воротами начинались сплошные покатые зеленые холмы и элегантные особняки, купающиеся в солнечных лучах, скрытые от всего мира. Моя куртка лежала, скомканная, у меня в ногах: как только я вышел из аэропорта в восхитительное двадцатичетырехградусное тепло, стало ясно, что куртка здесь ни к чему. Можно было выбросить эту рвань, но как знать, не отправят ли меня обратно в Канаду, как только адреналин поуляжется и они догадаются, что я самозванец.

Мы проехали вглубь пригорода – там дома стояли подальше друг от друга и от дороги. На вершине холма, куда вел извилистый подъем, автомобиль подкатил к раздвижным кованым воротам, и водитель ввел код, чтобы их открыть. Мы выехали на лужайку, окруженную цветущими деревьями – солнечный свет мягко струился на нее сквозь зеленую листву и бело-фиолетовые цветы. Затем среди крон открылся просвет, и я увидел перед собой светло-желтый каменный особняк с бесконечными рядами окон, стоявший на склоне холма, а вдали на горизонте виднелись красные горы.

Я никак не мог проглотить комок: так вдруг сдавило горло. Что же я наделал, черт возьми? Сам того не желая, ввязался в самую крупную аферу в своей жизни.

– Дом, милый дом, – сказал Патрик, как только машина остановилась на круговой подъездной дорожке с фонтаном в центре. – Узнаешь?

– Немножко, – сказал я.

Водитель выгрузил наши вещи и уехал. Мы пошли к дому, и я чувствовал, как на меня все смотрят. Я не знал, чего они от меня ждут, и не знал, как себя вести. Единственное, что мне оставалось – сосредоточиться и продолжать игру. Не слишком выдавать испуг. Не слишком выдавать растерянность.

Патрик открыл дверь и сделал приглашающий жест:

– Добро пожаловать домой, Дэнни.

– Спасибо, – выдохнул я. Может быть, мне просто показалось, но по глубокой, как пещера, прихожей прокатилось эхо – мой голос гулко отскочил от мрамора, хрусталя и стекла.

Мы все стояли в дверях. Тейты молча смотрели на меня.

Наконец Лекс заговорила:

– Ты, наверное, устал, да, Дэнни? Хочешь немножко отдохнуть?

– Да, – сказал я. – Было бы неплохо.

Никто не шевельнулся. Только через секунду я с ужасом догадался, почему. Они ждали, что я пойду в свою комнату. В комнату Дэнни. Если я поверну не туда, это может меня выдать, но если так и буду стоять здесь, как идиот, то…

Лекс выдвинула ручку своего чемодана на колесиках.

– Идем, – сказала она. – Мне тоже нужно вещи в комнату закинуть.

Опять Лекс меня выручила. Пусть умом она и не блещет, зато всегда готова прийти на помощь.

Я двинулся за ней по петляющей лестнице. С площадки она свернула направо. С одной стороны коридор был весь в огромных окнах – в них было видно бархатную лужайку внизу и горы вдалеке. По пути я считал двери. Лекс остановилась перед четвертой.

– Ну вот, – сказала она. – Приходи вниз, когда будешь готов, хорошо?

Она пошла назад, а я медленно открыл дверь в комнату Дэнни.

Как и все остальное, что я успел повидать в этом доме, комната выглядела девственно чистой. Как в музее. От этой чистоты мне и страшно было до чего-то дотронуться, и в то же время подмывало разнести тут все вдребезги. Было очевидно, что никто, кроме горничной – а у Тейтов наверняка была горничная, – сюда давным-давно не заходил. Все казалось каким-то выцветшим и затхлым, будто осколок какого-то уже не существующего мира. Видимо, дизайнер именно так представлял себе комнату мечты для мальчика: синие стены, старые бейсбольные постеры в рамках, со вкусом подобранная мебель. На доске над маленьким письменным столом висели фотографии: рыбалка, пляж, реклама отбора в Малую лигу, корешки билетов на спортивные матчи. Я смотрел на все это, и внутри у меня что-то начало надламываться. Я выдвинул средний ящик комода и увидел там детскую одежду, слежавшуюся за годы так, что складки на ткани было уже не разгладить.

Это была не спальня. Это была гробница. Мавзолей для тела, которое так и не нашли.

Я выскочил в коридор и стал распахивать все двери, пока не нашел ванную. Заперся там и уставился на себя в зеркало. Что я здесь делаю? Какого хрена, спрашивается, я здесь делаю?

* * *

Может быть, вы мне не поверите, но я честно не собирался присваивать жизнь Дэниела Тейта. Он должен был только помочь мне выиграть время, дать передышку, чтобы подготовить побег из приемника № 8. Я и представить себе не мог, как быстро все закрутится, когда стану им.

Я выбрал Дэниела, потому что он первым подвернулся под руку из всех пропавших мальчиков подходящего возраста и внешности. Должно быть, это был самый неудачный выбор, какой я только мог сделать, потому что, как я скоро понял, семья Тейтов оказалась слишком непростой. Я-то рассчитывал на много дней, а то и недель бюрократической волокиты, на то, что за это время как-нибудь подвернется случай сбежать, и тут сверху ястребом падает Патрик Макконнелл. Они с Лекс сели в самолет на следующее же утро. Смазали шестеренки в американском посольстве, пустили в ход деньги и связи, чтобы мне сделали паспорт за считанные часы, после одной лишь беглой проверки моих слов. Даже Алисия высказалась по этому поводу.

– Никогда не видела, чтобы такие дела делались так быстро, – сказала она, когда мы ехали в приемник временного содержания № 8, где мне предстояло провести последнюю ночь. – Следователь Барсон сказал – с американской стороны было большое давление, чтобы уладить это дело поскорее. Повезло тебе, что твои родные такие влиятельные и так тебя любят.