Убейте меня - Велор Сильвер

Я поискал глазами бумагу и карандаш. На краю стола лежала вчерашняя газета и ручка. Я схватил ее и написал на краю: «Я найду тебе нового мужа».

Она горько улыбнулась:

— Кому я нужна с тремя-то детьми.

Следующие слова, что я написал, были «Ты красива!»

— Милый сын, одной красоты не достаточно. Никому не нужны чужие дети. Это я знаю точно.

Она поднялась со стула и направилась к плите. Как обычно, заваривала молотый кофе для себя, а для всех остальных — черный чай.

Я смотрел на ее спину и думал над сказанными словами. Неожиданно, она поставила чайник и, повернувшись, расставила все точки над «i».

— Ты думаешь, что отец жесток со мной точно так же, как и с тобой? Но это не так. Наедине со мной он очень заботливый и нежный. Поверь, он сильно любит меня, но по-своему. Да, я согласна, он кажется странным и грубым, однако в глубине души он очень ранимый. Я знаю это и принимаю его таким, какой он есть. Я люблю его и никогда не оставлю. Мы с ним как одно целое, разделенное на противоположности. Став взрослым, ты поймешь меня и его. Сейчас ты слишком мал, а потому категоричен в суждениях.

Вот так она дала мне понять, что отец ей ближе, чем я. Ведь она выбрала его и не собиралась уходить. Я был ошарашен и воспринял ее слова как предательство. Добровольный отказ от своего сына, меня.

Конечно, много лет прошло с тех пор, и я совсем по-другому смотрю на ситуацию. Понимаю, что она была права, что она все-таки была счастлива в том маленьком мире с моим отцом.

Я резко поднялся с табурета, чтобы уйти, чтобы она не видела, как сделала больно. Но не успел, мама остановила меня:

— Сынок, не уходи, — я медленно повернулся, — у меня предложение. Раз уж мы так рано с тобой встали, может быть, немного прогуляемся?

Я смотрел на нее заинтересованным взглядом. Мама продолжила:

— Сейчас мы попьем чайку и отправимся в то самое секретное место, где хранятся твои работы. Согласен?

Еще бы! Я и сам ей хотел предложить. Хотел сфотографировать башни и замок. Я быстро кивнул в знак согласия. Мама улыбнулась и направилась мыть чайничек, чтобы заварить свежего чаю для меня.

Через час мы вместе вышли из дому. Несмотря на яркое солнце, на улице было довольно-таки прохладно. Мама заботливо набросила мне на плечи вязаную кофту, которую предусмотрительно взяла с собой.

Мне было интересно, куда мы направляемся. Сжимая в руках фотоаппарат, я шел следом за матерью.

Мы пересекли пустынную улицу, прошли вдоль высокого забора и свернули к тропинке. По ней мы вышли к дому старухи Элл.

Мама прямиком направилась к калитке. От неожиданности я застыл на месте как вкопанный.

— Ну что встал как истукан? Пойдем.

Она вошла во двор, приглашая следовать за ней. Меня несколько удивило, что мать заходит вот так просто, без стука.

Неуверенным шагом я проследовал за ней. В голове вертелись вопросы. Почему именно старуха Элл? Разве не было другого места? Что скажет старуха на наш внезапный приход? Приехала ли ее внучка Берта? Если да, то нам лучше сразу развернуться и уйти.

Оказавшись во дворе, я снова застыл. Всем своим видом показывая матери, что дальше не намерен идти.

Она внимательно посмотрела на меня и рассмеялась:

— Не бойся, дурачок! В это время Элл никогда не спит. Наверное, уже давно хозяйничает по дому. Уверена, при виде нас начнет суетиться, накрывать на стол.

Я так понял, что моя мать и старуха Элл были подругами, причем очень близкими, раз мы могли вот так просто войти без стука.

Мама обняла меня за плечи, и мы вместе подошли к крыльцу.

— Сынок, дома спрятать твои работы оказалось сложнее сложного. Я долго размышляла, как поступить, и не нашла ничего более подходящего. Именно в этом месте твои замки под хорошим присмотром. Элл поставила их в большой комнате, на стол. Скажу сразу, она ими восхищена и не может налюбоваться. В общем, она в полном восторге. Пойдем.

Она уверенно распахнула двери, и мы вошли внутрь. Вдоль стены свисали связанные вениками пряные травы. На полу — маленькая полочка для обуви. Круглый связанный вручную коврик.

Мы разулись и вошли в дверь поменьше. В коридоре было темно, пахло базиликом и тмином.

— Элл, ты дома?

В одной из комнат послышался шорох и торопливые шаги. Навстречу к нам вышла старуха Элл.

Белые, как бумага, волосы уложены гребешком наверх. Старенький сарафан, однако, чистенький, местами потертый в манжетах и подоле. Сверху — черный фартук.

Она внимательно посмотрела на меня и улыбнулась.

— Рада видеть вас, молодой человек, в своем доме. Прошу не стесняться и проходить в комнаты. Пока вы осматриваетесь, поставлю чайку.

И они вместе с матерью направились в соседнее помещение. Кухня была вдвое меньше нашей. Справа — небольшая побеленная печь, на которой что-то кипело в чугунке. У окна — добротный деревянный стол с многочисленными полками снизу. Слева во всю стену — белый кухонный шкаф-сервант. На стеклянных полках — расписная посуда и чашки. Чуть ниже — банки со специями и солениями. На разделочной доске — мелко нарубленная зелень, с виду очень похоже на базилик и тмин.

Пока женщины щебетали, стоя у печи, я направился изучать дом. Следующая комнатка оказалась спальней. Железная кровать у стены, перина и три подушки одна другой меньше. У окна — многочисленные кадки с цветами.

Следующей оказалась гостиная. В центре — квадратный палас. У окна — допотопный телевизор, накрытый ажурной салфеткой. В углу — горшок с высоким фикусом. Вдоль правой стены — мягкий диван с высокими подлокотниками, а слева — деревянный стол с моими спичечными домиками.

Я сразу оживился. Сначала оглядел маленькую сторожевую башню, которую сделал всего за пару дней. Очень впечатляюще получилось. Башня размером с пол локтя. Открытая пасть летучей мыши и высокий шпиль с развевающимся флагом.

Я развернул ее к свету и сделал первый кадр. Затем еще парочку, но уже с разных ракурсов.

Следующим на очереди был маленький домик гнома, похожий на белый гриб. Круглая дверь сбоку и понатыканные по сторонам окошки.

Я сделал два удачных кадра и тут же повернулся к замку моей мечты. Чтобы запечатлеть весь замок целиком, пришлось отступить на пару шагов назад.

Увлекшись, я наступил на что-то мягкое. Повернувшись, увидел изящную ножку. Когда же поднял глаза, то от удивления чуть не выронил фотоаппарат.

Предо мной стояла Берта. Девочка была удивлена не меньше моего. На прекрасном лице читалось не только удивление, но и раздражение.

— Ты кто и что здесь делаешь?

Я стоял перед ней как трехлетний мальчик, пойманный за озорством. Если бы я мог говорить, то объяснил бы все в три счета. Но это было невозможно, а потому, я молчал.