Учись слушать. Серфинг на радиоволне - Марина Москвина

Отныне меня волновали исключительно взаимоотношения с космосом и то место, которое мы занимаем в мироздании, больше ничего. Не прерываясь на сон или еду, я записывала на пленку солидные доклады и задушевные разговоры, свидетельства очевидцев, размышления астрономов, математиков, философов, геологов, биологов, антропологов, специалистов по биолокации, физиков, инженеров – словом, уфологов с большим стажем.

Сам Владимир Георгиевич Ажажа выразил готовность дать мне интервью у себя дома. Я приехала, позвонила, он открыл дверь, вдруг неожиданно выхватил из кармана согнутую под прямым углом металлическую спицу и с этой спицей стал медленно, но неуклонно на меня надвигаться. Однако я сразу поняла: не таков Владимир Георгиевич, чтобы протыкать малознакомую женщину спицей. В руке он держал биоэнерголокационную рамку. Видимо, с ее помощью хотел определить прямо на лестничной клетке, как я, во-первых, к нему отношусь, а во-вторых, мое отношение в целом к летающим тарелкам[4].

Когда-то Владимир Георгиевич служил командиром подводной лодки «Северянка», вроде «Наутилуса» Жюля Верна – с иллюминаторами и подводным телевизором. Они бороздили глубины Атлантического океана.

– Бывает так: ночь, море, тишина, корабль, – рассказывал Владимир Георгиевич. И, прильнув к радиоприемникам, на кухнях нашей необъятной страны слушал его рассказ советский народ. – Внезапно из глубины поднимается свет. Корабль попадает в сердцевину светового круга. Свет вспыхивает и гаснет. Матросы выходят на палубу, хотя их никто не будил и не звал. По воде пробегает рябь. Корабль дрожит. Людей охватывает страх. Эхолот нащупывает какой-то мощный предмет под килем на глубине двадцати метров. Он может вынырнуть, или растаять в небе, или зависнуть над кораблем, или лечь на дно – НЛО может все. Они даже выскакивают из-подо льда рядом с ледоколами, взламывая толстый арктический лед… Иногда НЛО висит в воздухе несколько суток. Потом растворяется, меркнет, сквозь него просвечивают звезды. Дальше звезды остаются, а он исчезает. Или опускается на землю. Я сам не видел, но, говорят, это происходит, будто падает осенний лист. Оттуда выходят энлонавты – под покровом тьмы, когда шума меньше, а зелени больше, они бродят здесь, верша свои таинственные дела…

Мы очень подружились с Владимиром Георгиевичем. Он даже проявил ко мне какую-то особенную космическую теплоту и говорил потом:

– Простите, что я протянул к вам свои протуберанцы.

– Видимо, я напомнила вам, – отвечала я, – карликового гуманоида – малорослого, яйцеголового, с большими и круглыми глазами.

Блистательная Марина Попович, летчик-испытатель первого класса, инженер-полковник ВВС, на протяжении четырех часов давала нам интервью в студии, вернувшись из Соединенных Штатов, где участвовала во Всемирном уфологическом конгрессе и была так наэлектризована, что у Вити Трухана глючила аппаратура.

В Америке она познакомилась с одной женщиной (мне была показана фотография), у той мама – наша, землянка, а папа – из созвездия Плеяды. По отцу инопланетянка, красивая, как Аэлита, высоченная – мы с Мариной Лаврентьевной ей примерно по пояс. Она может входить в волновое состояние, приподниматься над землей и минуты на три вообще исчезать из виду.

Еще Марина Попович показала печальную фотографию – погибшего в катастрофе пришельца. Он лежал с закрытыми глазами, сомкнутыми губами, похожий на спящего резинового японца в ярком серебряном комбинезоне.

Мы с Жанной так расстроились, что в финале передачи я даже спросила у Марины Попович, не страшно ли ей было на войне бороться с фашистскими «мессершмитами».

– Деточка моя! – воскликнула Марина Лаврентьевна. – Я во время войны пешком под стол ходила. А ты – бороться с «мессершмитами»!

Мудрейший палеоуфолог Советского Союза Владимир Иванович Авинский, автор грандиозного международного проекта, цель которого – привлечь внимание ученых к руинам древних космических цивилизаций на Земле, Луне, Марсе и на других беспредельно далеких планетах, – нанес нам с Лёней и Серёней визит в Орехово-Борисово. Я испекла пирог, поджарила треску, накрыла стол, включила диктофон, и он сказал:

– Здравствуйте, друзья! Первым делом я хочу сказать спасибо моим родителям. Именно благодаря моим дорогим родителям я хожу по этой прекрасной планете и могу поведать вам о своих поистине сенсационных открытиях.

Дальше он поднял бокал и с глубоким чувством прочитал стихотворение Омара Хайяма:

После чего со всеми подробностями, будто сам был тому изумленным очевидцем, приступил к эпическому повествованию о древних посещениях Земли пришельцами с далеких звезд.

– Кто они? – риторически спрашивал нас с Лёней и Серёней Владимир Иванович. – Небесные лыжники… Человекоптицы… Круглоголовые, будто в скафандрах люди, запечатленные первобытными художниками на скалах, в пещерах и пустынях. Почему на древневавилонской печати изображен крылатый диск? Что за непонятные предметы с крыльями вырезаны на клыке моржа две тысячи лет назад на Чукотке? Кто и для кого рисовал картины в пустыне Наска? Действительно ли на других планетах существуют пирамиды, как две капли воды похожие на те, что уцелели в Мексике или Египте?..

В общем, я стала таким зубром в разных таинственных вопросах, даже академик Мигдал не мог со мной сравниться.

Кстати, Владимир Георгиевич Ажажа, обиженный на Аркадия Бенедиктовича Мигдала за то, что тот не признаёт «летающих тарелок», говорил нам на лекции: «Вот академик Мигдал – прекрасный ядерщик, кавалер ордена Ленина, ордена Октябрьской революции, трех орденов Красного Знамени, человек гражданских позиций, защищает борца за права человека – Андрея Сахарова… Но абсолютный профан в области НЛО!»

В нашем воскресном уфологическом университете у каждого был свой стул. Всем велели запомнить соседей. Например, со мной рядом сидел консул Аргентины. В первую встречу, чтобы наладить добрососедские отношения, он подарил мне красивый значок с девизом Бразильской академии: «Стой на земле и устремляй свой взгляд к звездам».