Резинки - Ален Роб-Грийе

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 59
Перейти на страницу:

— Сегодня утром не жарко, — говорит он.

— Да, да, — отвечает Валлас, — начинается!

— Того и гляди пойдет снег.

— Все же в такое время года было бы странно.

— Меня-то это не удивило бы, — говорит велосипедист.

Они оба смотрят на железный бордюр настила, который потихоньку доходит до уровня улицы. В тот момент, когда это происходит, шум вдруг прекращается; тогда в тишине слышится звонок, который разрешает переход через мост. Проходя через дверцу, велосипедист повторяет:

— Меня бы это не удивило.

— Может, и так, — говорит Валлас. — Счастливо!

— Всего хорошего, мсье, — говорит велосипедист.

Он прыгает в седло и уезжает. Может, и правда пойдет снег? Вообще-то еще не так холодно; поражает внезапная перемена погоды. Посередине моста Валлас сталкивается с моряком, который идет, чтобы открыть шлагбаум.

— Уже возвращаемся, мсье?

— Ну да, — отвечает Валлас, — как раз хватило времени, пока мост был разведен. Префектура ведь там, не так ли?

Матрос поворачивает голову. «Хватило времени на что?» — думает он и произносит:

— Да, правильно, там. Идите по Берлинской улице: так быстрее всего.

— Спасибо, мсье.

— Счастливого пути, мсье.

Почему на том конце нет автоматического управления шлагбаумом? Теперь Валлас понимает, что улица Янека на самом деле не прямая: в действительности, через целый ряд незаметных изгибов, она уходит к югу. На диске предупреждающего знака, где стоят держась за руки два мальчика с ранцами за плечами, виднеются останки бабочки, прилепленной задом наперед и оборванной. За двойной дверью — «Школа для девочек». «Школа для мальчиков» — стена рекреационного двора скрывает от взглядов рыжие листья и расколотую скорлупу плодов под дикими каштанами; мальчики бережно собрали блестящие ядрышки, источник многих игр и поделок. Валлас переходит на другую сторону, чтобы видеть название уходящих налево улиц.

На одном перекрестке Валлас замечает прямо перед собой давешнего болезненного господина, тот переходит через улицу. После завтрака вид у него не улучшился; может, какая-нибудь забота, а не желудок, виновата в том, что у него такое лицо. (Он похож на Фабиуса!) Он в черном: идет на почту, чтобы отправить траурную телеграмму.

— Так вам надо отправить телеграмму? Надеюсь, ничего страшного?

— Известие о смерти, мадам.

Печальный господин проходит мимо Валласа и выходит на перпендикулярную улицу; «Берлинская улица», Валлас идет за ним следом.

Итак, если судить по направлению этой улицы, утром надо было свернуть намного раньше. Черная спина продвигается вперед явственно с той же скоростью, что и Валлас, и показывает ему дорогу.

3

Человек в черном плаще переходит на левую сторону и сворачивает на маленькую улочку; Валлас теряет его из виду. А жаль, это был хороший попутчик. То есть он не собирался отправлять телеграмму, если только он не знал короткого пути, ведущего прямо на авеню Кристиана-Шарля. Какая разница, Валласу больше нравится следовать по большим городским артериям, тем более ему незачем идти на эту почту.

Наверное, проще было бы сразу сказать этой женщине, что он хотел бы пройтись по главным улицам города; но не застеснялся ли он говорить о давней поездке? — залитые солнцем улочки, по которым он шел рядом с матерью, край канала между низкими домами, остов заброшенного судна, эта родственница (сестра матери или ее сводная сестра?), с которой они должны были встретиться, — могло бы показаться, что он гоняется за детскими воспоминаниями. Что же до того, чтобы выставить себя туристом, то помимо неправдоподобности предлога для пребывания в это время года в городке, начисто лишенном прелести для любителя искусства, это представляло еще более серьезную опасность: куда его завели бы тогда вопросы дамы, раз уж почты хватило на то, чтобы родилась телеграмма, совершенно естественно, для того, чтобы избежать дальнейших объяснений, а также из желания не противоречить ей. Захочешь быть любезным и скромным, а ввяжешься в такие авантюры воображения!

— Мсье, вы не здешний?

— Не здешний, я из полиции, приехал вчера вечером вести расследование политического убийства.

Это было бы невероятнее, чем все остальное. «Секретный агент, — любит повторять Фабиус, — должен оставлять как можно меньше следов в сознании людей; следовательно, при любых обстоятельствах его поведение не должно выходить за рамки обычного». На знаменитой в Отделе расследований и во всем Министерстве карикатуре Фабиус изображен «беззаботным гуляющим»: шляпа надвинута на самые глаза, огромные черные очки и более чем заметная накладная борода, волочащаяся по самой земле; согнувшись в три погибели, персонаж «незаметно» крадется в открытом поле среди озадаченного зверья.

На самом деле эта непочтительная картинка таит в себе искреннее восхищение сотрудников своим старым шефом. «Он сильно сдал», — медоточиво доверят вам его враги; но тем, кто работает с ним ежедневно, прекрасно известно, что, несмотря на отдельные необъяснимые причуды, славный Фабиус остается достойным своей легенды. Тем не менее, кроме приверженности несколько устаревшим методам, даже верные люди порой ставят ему в упрек нечто вроде нерешительности, болезненную осторожность, заставляющую его вечно сомневаться даже в самых достоверных данных. Нюх, с которым он выявлял в подозрительной ситуации малейший значимый момент, страстный порыв, увлекавший его к самому центру загадки, кроме того, его неутомимое терпение в распутывании обнаруженных нитей, все это, кажется, обращалось иногда бесплодным скептицизмом маньяка. Поговаривали, что он не доверял простым решениям, теперь шепчут, что он перестал верить в существование какого бы то ни было решения.

В теперешнем деле, например, в котором цель, как бы то ни было, ясна (разоблачить руководителей анархистской организации), он с самого начала обнаружил слишком много нерешительности, словно занимался им против своей воли. Он даже не постеснялся высказать перед своими подчиненными совершенно неуместные замечания, призывающие рассматривать заговор как ряд совпадений или как макиавеллическую выдумку правительства. Однажды он холодно заявил, что эти люди были филантропами и беспокоились лишь об общественном благе!

Валлас не любит этих шуток, которые лишь способствуют обвинениям Отдела в нерадении, а то и в тайном сговоре. Очевидно, он не может разделять слепого обожания Фабиуса со стороны некоторых своих коллег: он не знал его в славные времена борьбы с вражескими агентами, в годы войны. Валлас работает в Отделе расследований недавно, раньше он служил в другом отделе Министерства иностранных дел и случайно оказался на этом посту. До сих пор его работа заключалась в наблюдении за различными теософическими обществами, которые вдруг стали внушать опасения Руа-Дозе, министру; Валлас долгие месяцы посещал собрания посвященных, изучал сумасбродные брошюры и завоевывал симпатии полубезумцев; он только что завершил свою миссию объемным докладом о деятельности этих ассоциаций, которые, впрочем, были совершенно безобидными.

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 59
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?