Ожерелье из звезд - Барбара Картленд

Однако после Ватерлоо мысль о канале была забыта, пока Фердинанд де Лессепс не понял, что его создание вполне реально. Как образно выразилась мадам Везари, де Лессепс решил стать «Васко да Гамой Суэца».

Воспитанницы завороженно слушали о том, какие чудовищные трудности вставали на пути французского вице-консула в Египте.

Прежде всего ему надо было убедить в необходимости строительства канала Мохаммеда Али, правителя Египта. К счастью, правитель был стар, и вскоре к власти пришел его сын, принц Мохаммед Сайд. Беттину очень заинтересовал рассказ о том, почему принц подружился с Фердинандом де Лессепсом.

Оказывается, когда наследному принцу было всего одиннадцать лет, его отец, стремясь создать собственный военно-морской флот, решил сделать из него моряка. Однако мальчик был чудовищно толст, и хотя его заставляли прыгать, обегать стены Александрии, грести и карабкаться по мачтам по два часа в день, он никак не худел.

Тогда отец посадил его на жесткую диету, ограничивая почти во всем. Ему было приказано каждую неделю взвешиваться — и о результатах сообщалось отцу в Каир.

Это был слишком тяжелый образ жизни для такого маленького мальчика, у которого к тому же было какое-то хроническое заболевание. И вот Мохаммед Сайд стал каждый день навещать де Лессепса. В личных помещениях консульства усталый и голодный наследный принц падал на диван, и слуги приносили ему тарелки со спагетти и пирожными, чтобы он мог хоть немного утолить свой голод.

Доброта Фердинанда де Лессепса заставила юного принца искренне привязаться к нему. Кроме того, его старший друг брал подростка в верховые поездки по пустыне, учил его фехтованию и другим европейским занятиям и развлечениям. И, став вице-королем Египта, принц Сайд начал поддерживать Фердинанда де Лессепса и финансировать его смелый проект, когда тот в 1854 году развернул кампанию по соединению вод Средиземного и Красного морей.

— А почему у него было так много трудностей? — спросила Беттина, когда мадам Везари прервала свой рассказ, чтобы немного отдышаться.

— Англичане выступали против этого и делали все, что могли, чтобы не дать ему осуществить свою мечту, — резко ответила мадам. — В особенности премьер-министр Великобритании, лорд Пальмерстон: он опасался, как бы торговые и морские позиции Британии в мире не пострадали из-за открытия нового маршрута.

Голос мадам звучал все более пронзительно и возмущенно:

— И более того, лорд Пальмерстон прямо сказал, что это — самая крупная финансовая афера, какую когда-либо пытались навязать доверчивым и глупым жителям Великобритании.

— До чего он был близорук! — воскликнула Беттина.

— Это часто свойственно англичанам, — отрезала мадам.

— Но если Англия была против, как ему вообще удалось начать строительство? — спросила какая-то ученица.

Мадам улыбнулась.

— Месье де Лессепс вспомнил, как отец принца Сайда, Мохаммед Али, сказал много лет тому назад: «Никогда не забывайте, мой юный Друг: если вы планируете какое-то важное дело, то полагайтесь только на себя одного».

— И он так и сделал? — спросила другая девушка.

— Он полагался только на себя, даже когда собирал деньги для того, чтобы начать земляные работы. Он сделал это, открыв широкую подписку на акции Компании по строительству канала, и только от французов получил больше ста миллионов франков — это четыре миллиона фунтов!

Ученицы восторженно ахнули.

— Они поверили в него! — сказала хорошенькая пансионерка-француженка.

— Конечно, — подтвердила мадам. — Мы всегда доверяем своим соотечественникам и верим в них — особенно когда они правы.

Однако ее ликование сменилось печальным вздохом.

— К несчастью, этих денег было недостаточно, но месье де Лессепс понял это уже после того, как 25 апреля 1859 года сам взял в руки лопату и вонзил ее в песок неподалеку от Пелузийского залива.

— И что было потом? — спросила Беттина.

— Он передал лопату своим инженерам и каждому из ста рабочих, собравшихся на месте начала строительства. Каждый из них по очереди поднял лопату песка — и так спокойно, без особой помпы, началось создание Суэцкого канала!

Мадам рассказывала это не один раз, добавляя все новые подробности. Вместе со всеми французами Беттина следила за теми трудностями, проблемами и горькими разочарованиями, которые сопровождали грандиозное строительство, затеянное одним французом-идеалистом. Ему приходилось преодолевать массу препятствий. В какой-то момент строительство вообще прекратилось, и все египетские рабочие были отозваны.

Потом, благодаря помощи императора Наполеона III, строительство удалось возобновить. Можно даже сказать, что на этот раз оно перешло в другую фазу. Время примитивных лопат и мотыг миновало, и в следующие четыре года на канале начали работать современные механизмы. Строительство приближалось к концу.

К несчастью, умер принц Мохаммед Сайд, и на троне его сменил его племянник Исмаил-паша, новый хедив Египта.

15 августа сего года французские газеты огромными буквами напечатали радостные сообщения о том, что воды Красного моря прошли по каналу от Суэца к Горьким озерам, чтобы соединиться с водами Средиземного моря. Два моря соединились, Запад и Восток встретились друг с другом!

Беттина настолько горячо интересовалась всем ходом строительства, была так рада его успешному завершению, что теперь ей казалось вполне естественным, что какое-то неожиданное волшебство позволило ей присутствовать на самой церемонии открытия канала. Эта мысль настолько ее волновала, что в первый вечер она почти не слышала болтовни и сплетен остальных леди — и даже серьезные слова лорда Юстеса пролетали мимо нее.

Не говоря о том, что ей предстоит поездка в Египет, она вступила в мир, который после строгого режима пансиона мог показаться настоящей сказкой. Беттина даже не подозревала о существовании такой роскоши, такого комфорта — и не ожидала, что существа, населяющие этот аристократический мир, окажутся такими красивыми и элегантными. Они совершенно не походили на других людей, с которыми ей приходилось встречаться, — если не считать ее отца.

Беттине было удивительно видеть отца в окружении его друзей, которые весело смеялись над его остротами, хлопали по плечу, аплодировали ему, поздравляли и вообще всячески поощряли.

Она решила, что теперь может понять его нежелание отказаться от этого мира, в котором он так блещет. Конечно, отец должен остаться в нем — чего бы это ей ни стоило. Видимо, прежде так же считала и ее мать.

Теперь ей стало понятно многое, с чем прежде трудно было примириться — и в первую очередь: почему ее мама всегда настаивала, чтобы вся одежда отца была самой лучшей. Только Беттина знала, как часто мать экономила на себе, чтобы у ее мужа были новые костюмы, модные галстуки, лучшая обувь, какую только создавали сапожники, и бесконечные белоснежные шарфы, которые белизной превосходили первый снег.