Радио Хоспис - Руслан Галеев

В пяти километрах от въезда в город, где несколько пригородных двухполосных дорог сливаются, как ручьи, в реку Двадцать третьей магистрали, скорость пришлось скинуть. Транспорт шел сплошным потоком, и ни одна сирена в мире не могла заставить его расступиться. Воздух наполнялся сумраком наперегонки с дымовой завесой, но сумерки побеждали. Кое-кто из автомобилистов уже включил фары.

– Смотри-ка, – воскликнул Югира, показывая куда-то вперед. Стас проследил за направлением и усмехнулся. С гигантского рекламного столба по прикладным лестницам торопливо, оглядываясь на их увенчанную выключенной мигалкой машину, сползали трое бородатых мужичков в странных одеждах. Судя по проступающим кое-где на щите фрагментам, щит этот принадлежал рекламной компании «Кока-кола», но теперь почти всю его площадь занимал самодельный транспарант: «Вы считали, что мысль управляет прогрессом, и упустили момент, когда прогресс стал управлять мыслью. Покаяние и возвращение к основам! Молитва и уничтожение машин!»

– Это что за хрень? – приподнявшись и вытянув голову между передними сиденьями, спросил Ник.

– Воинствующие амиши[3], религиозная мутация, – пояснил Югира, весело качая головой. – На территории нашей юрисдикции практически не появляются.

– Но это же, блин… – Ник трижды щелкнул пальцами, потом заученно выдал: – Публичный акт вандализма… или акт публичного вандализма, хрен знает.

– Так и есть, – кивнул Стас, наблюдая за улепетывающими меннонитами, – вот только мы возвращались в город совсем другой дорогой, Ник. Правда, Югира?

– Абсолютная правда, – кивнул Югира и довольно посмотрел на Ника. – Здесь юрисдикция областного ведомства. А у нас с ними стойкое отсутствие взаимопонимания. Конечно, если бы эти фанатики начали взрывать машины, нам пришлось бы вмешаться. А так – даже весело. – И Югира рассмеялся.

– Запомни, друг, – весомо проговорил Стас, – раз уж ты некоторое время будешь работать в нашем Управлении, ты обязан использовать любой шанс, чтоб насолить областникам.

– Я этого не слышал, – покачал головой Югира.

– Я этого не говорил, – согласился Стас.

Ник весело гыгыкнул и вернулся на свое место.

– Закиньте меня в Управление и можете быть свободны, – сказал Югира.

* * *

Вечером, впервые в этом году, на улицах появились поливальные машины. Раз уж ветер отказывался разгонять городскую пыль, ее необходимо было как минимум усмирить. Придавить к асфальту тяжестью водяных брызг, попутно создавая минутные радуги и лужи, все в масляных переливах (мгновенно, впрочем, высыхающие). В общем, было красиво, а сгустившаяся синева вечера разбавила картину приятным намеком на дождливые картины экспрессионистов.

Сияющая вывеска «Долины» заставляла причудливо сверкать асфальт тротуара и проезжей части, бар стоял на пересечении Монументштрассе и Канцлерштрассе, а угол уже облюбовал старик по прозвищу Завсегдатай, его знали все. Он заходил в бар лишь под утро, перед закрытием, пропустить пару стаканов виски, но каждый вечер притаскивался на угол с медным тромбоном и развлекал ночную публику мелодиями из популярных фильмов: «Касабланка», «Мальтийский сокол», «Неуловимые мстители», «Огни большого города»… Завсегдатая любили. Частенько посетители «Долины» покидали на несколько минут прокуренный зал бара подышать свежим воздухом. Они шли к Завсегдатаю и слушали, а когда собирались обратно, всегда кидали в брошенную прямо на асфальт шляпу кредит-другой. Однажды компания молодых загулявших студентов решила поиздеваться над стариком. Отобрали у него тромбон, пнули шляпу, отчего кредиты рассыпались по тротуару. Не прошло и десяти секунд, как из «Долины» выскочили человек двадцать мужиков из числа постоянных посетителей и навешали студентам таких банок, что те улепетывали, теряя обувь и головные уборы.

Стас припарковал машину напротив бара. Заметив его, Завсегдатай качнул тромбоном и выдал хитрый пассаж. Стас улыбнулся и приложил руку к шляпе. В тусклом свете фонарей медный тромбон переливался оттенками красного. Стас кинул в шляпу Завсегдатая червонец и пообещал вернуться.

Внутри было людно. Бар считался местом отдыха верхней прослойки среднего класса – владельцев небольших магазинчиков, клерков, держателей автомастерских. Тех, кто уже вышел за рамки забегаловок, окружающих доки, и кабаков типа «Клубок змей» или «Партайгеноссе Штоф», но позволить себе ежевечерний дорогой ресторан пока не могли. В «Долине» было уютно, а цены демократичны. Сразу пять туповатых громил, подчиняющихся движению бровей Ауча, хозяина «Долины», обеспечивали в баре относительное спокойствие. Да и сам Ауч, низкорослый и заметно отяжелевший, мог в случае чего усмирить пару-другую перепивших посетителей молотобойным джебом или схватив их за загривки и от души столкнув лбами. Когда-то Арчи был неплохим боксером. Вообще-то под стойкой имелся и старинный шот-ган марки «Арк-топ», но на памяти Стаса его еще ни разу не доставали на свет. По крайней мере для наведения порядка. Наверное, он давно порос паутиной так, что вытащить его при случае будет непросто. Кроме того, в баре играла хорошая музыка, а постоянным клиентам отпускали в долг. Отличное место для отличных людей.

Ауч стоял за стойкой, что-то объясняя бармену. Заметив Стаса, он кивнул и показал пальцем на лестницу, ведущую на второй этаж. Там располагались кабинеты для vip-посетителей. В основном для богачей, которым взбрело в голову отдохнуть не в стандартных для такой публики «Метрополе» или «Генрихе IV». Кроме того, кабинеты арендовали для различных торжеств, для мальчишников или для того, чтобы компания клерков или мелких бизнесменов могла провести без лишних глаз вечер в обществе дам легкого поведения. Последних, кстати, поставляли Аучу по договору из борделя «Живой уголок», где сидел вышибалой Бруно. Один из кабинетов, последний по коридору, был по пятницам закреплен за четырьмя друзьями: Стасом, Шрамом, Скальпелем и Бруно. Нередко к ним присоединялся и сам Ауч. Сегодня была среда, но, когда Стас позвонил Аучу и попросил оставить за ним кабинет, хозяин «Долины» только уточнил время. Они были знакомы еще с тех времен, когда никакой «Долины» и в планах не было, а бывший боксер Ауч только начал подрабатывать в букмекерской конторе. Это было миллион лет тому назад, вскоре после окончания войны, и славные знакомства, протянувшие такое долгое время, принято называть дружбой.

Стас взбежал по лестнице, мимо черно-белых портретов на стене. В коридоре добротная ковровая дорожка, купленная Аучем на распродаже после закрытия какого-то солидного отеля, отлично глушила шаги. Бра в виде бутонов тюльпанов висели достаточно редко и светили достаточно тускло, чтобы идущий видел, куда идет, но не смог разглядеть лицо встречного. На последней двери висела табличка, сделанная Шрамом в мастерской три года назад: «Здесь пьют стареющие гардемарины. Не лезь, если не хочешь проплыть под килем». Это была шутка, никто и не собирался вешать ее на дверь, просто подарили Аучу на какой-то праздник. Но каждую пятницу или во время таких вот незапланированных встреч табличка оказывалась на двери. Добрый верный старина Ауч…