Проклятие старых могил - Анна Устинова

– Да не то чтобы прямо должна, – смутился я. – Но кто знает, вдруг именно это как-то связано…

И я отчетливо вспомнил, как жадно впитал в себя венок яркую капельку крови.

– Что связано? – в упор смотрела на меня Жанна. Глаза ее сейчас просто сверкали от гнева.

– Ну, точно, конечно, не знаю, – замялся я. – Но, по-моему…

– Что, Федя, по-твоему? – жестко оборвала меня Жанна.

– Конечно, я и сам могу уколоться, – не слишком решительно произнес я. – Но, понимаешь, кровь-то у всех разная. Может, венок только на твою так реагирует.

– А, между прочим, я тоже кололся, – спохватился вдруг Макси-Кот. – Слушай, Жанна, давай-ка для чистоты эксперимента и впрямь повторим.

Она с сомнением покосилась на кусачий венок. Идея явно не слишком увлекала ее.

– Ну, и чего мы этим добьемся?

– Будем надеяться, что ничего, – вздохнул я.

– Тогда зачем? – продолжала Жанна.

– Чтобы понять, – вмешался Макс. – Ладно, давай.

Зажмурив глаза, Жанна резко опустила руку на венок и тут же ойкнула.

– Есть, – посмотрела она на палец.

Макси-Кот глаза не закрыл. Хотя, не сомневаюсь, удовольствия эта часть эксперимента ему тоже не доставила.

– Так, – подул он на палец. – Теперь пошли мазаться йодом.

– Стоп, – положил я руку на плечо Максу. – Уколоться вы укололись, но крови на венке нет. Ну-ка, выдави капельку.

Кот, буркнув в мой адрес что-то совсем не лестное, все же послушался.

– Теперь действительно порядок, – наконец я оставил их в покое. – Иди, Жанка, домой, а мы последим.

Жанна в нерешительности замерла у порога кухни. Кажется, ей уже не очень хотелось уходить.

– Давай, давай, скорей вернешься, – поторопил я.

– Может, он еще вообще до твоего прихода не потемнеет, – добавил Макси-Кот. – Процесс, по идее, должен занять какое-то время.

– По идее, он вообще не должен так быстро темнеть, – глухо откликнулась Жанна.

Пирс покидал кухню с еще большей неохотой, чем его хозяйка. Его магнитом притягивала нарезанная колбаса на столе. «По-моему, надо доесть», – всем своим видом показывал песик, но Жанна крикнула:

– А ну, быстро ко мне!

И двортерьер с тяжким вздохом поплелся в коридор.

– Ну, мы тебя ждем, – сказал я Жанне и запер дверь.

Макси-Кот, оставшись на кухне, конечно же, снова принялся жевать.

– Фтранная какая ифтория, – с набитым ртом прошамкал он.

– Мне это не нравится, – честно признался я.

Макси-Кот, дожевав, спросил:

– А как ты, Фома, думаешь, полотенце в процессе потемнения участвовало или нет?

– Неясно, – я пожал плечами. – Во всяком случае, потемнел венок после того, как мы накрыли его полотенцем.

– Выходит, не накроем – не потемнеет? – продолжал размышлять Макс. – Но если мы с тобой сейчас накроем его, то ничего не увидим.

– Выходит, – подтвердил я.

– Ну, и как нам жить дальше? – внимательно смотрел на меня Макс.

– Попробуем не накрывать, – отозвался я.

– Другого выхода, наверное, нет, – согласился он.

Мы сели и принялись, как дураки, глазеть на венок. Наверное, со стороны мы выглядели весьма интересно. Кроме того, вскоре у нас почему-то все заболело, глаза, плечи, спина и даже ноги.

– Нет, – наконец заявил Макси-Кот. – Так дело не пойдет. Моя шея уже не выдерживает. Давай-ка, Фома, следить по очереди. Так сказать, один наблюдает, другой отдыхает.

– Священный принцип, – усмехнулся я. – Солдат спит, а служба идет.

– Кто первый? – осведомился Макси-Кот.

– Судя по тому, что ты спрашиваешь, пальма первенства принадлежит мне? – обреченно проговорил я.

– Ну, если ты так хочешь, – физиономия у Макса сделалась очень хитрой. – Тем более ты тут вроде хозяин.

– Люблю деликатных гостей, – парировал я.

– Насколько я понял, ты согласен? – скороговоркой спросил он.

– Ну, – кивнул я и снова уставился на венок. С ним пока не происходило ничего примечательного. Лежит себе, блестит, и только.

– Ладно, Фома, – хлопнул меня по плечу деликатный старый друг. – Ты тут дежурь, а я пойду к тебе в комнату телик посмотрю. Тем более у тебя там диванчик.

– Через сколько сменяемся? – посмотрел я на него.

– Через полчаса, – отвечал Макс.

– Ладно, – махнул я рукой. – Иди.

– Тогда прощай, – патетически изрек Кот. – Пойду прикоснусь к сокровищнице знаний и информации.

– Прежде чем прикоснешься, притащи мне из большой комнаты кресло, – потребовал я. – А то совсем обнаглел.

– Кресло во время дежурства – это очень плохо, – имел наглость заявить Макси-Кот. – Расслабишься и заснешь.

– Не засну, – принялся убеждать его я. – Тащи.

Макс притащил, после чего удалился уже окончательно. Наблюдать за венком из кресла оказалось куда удобнее, чем с табуретки. Хотя с объектом наблюдения по-прежнему ровным счетом ничего не происходило. Зато я сидел, как человек, на мягком, и если не смотрел телик, то хотя бы слушал вместе с Максом информационную программу «Сегодня». Чем там закончилось, понятия не имею. Как-то так вышло, что я совершенно незаметно для себя вдруг заснул. Не берусь утверждать, но сильно подозреваю, что этот венок меня загипнотизировал. Я ждал и, не отрываясь, наблюдал за ним, а потом вдруг как-то сразу проснулся оттого, что звонили. В дверь.

Сперва мне вообще показалось, будто будильник утром меня в школу будит. Но потом позвонили еще раз. Тут я врубился в действительность и первым делом уставился на венок. Он продолжал блестеть. Слава богу! Значит, я ничего не прохлопал. Тогда вообще можно никому не признаваться, что в сон провалился.

– Эй, Макс! – крикнул я. – Открой дверь! Это Жанна!

Ответа не последовало. До меня из глубины квартиры доносились лишь надрывные вопли телевизора. Теперь там кто-то пел.

– Макс! Иди открывай, скотина! – громче прежнего проорал я. – Мне отойти нельзя! Я дежурю!

В дверь позвонили третий раз. Макси-Кот по-прежнему не реагировал. Пристально глядя на венок, я попятился к кухонной двери.

– Макс!

Опять ни звука, ни шороха. Кроме, конечно, орущего телевизора, но он-то меня совершенно не интересовал. Плюнув на все, я кинулся к двери. За ней действительно оказалась Жанна.

– Почему не открываете? – испуганно спросила она. – Случилось что-нибудь?

– Нет, – откликнулся я и бросился обратно на кухню.