Охота на оборотня - Морвейн Ветер

Я отвернулась и первая пошла вперед. Мы оба молчали. Мне ужасно хотелось верить, что я в самом деле просто нравлюсь ему. Но… может быть, это было бы слишком легко?

— О чем ты думаешь? — спустя несколько долгих минут молчания спросил он.

— О том, зачем ты ездил в больницу, — соврала я. Впрочем, не совсем соврала…

Денис помрачнел. Он явно не хотел развивать эту тему.

— А зачем туда поехала ты?

— Это моя подруга.

— Она сказала, что ни разу не видела тебя.

— Она поняла, что не нужно рассказывать тебе обо мне.

— Диана, — Денис рванул меня за плечо и развернул лицом к себе, — она не на подругу твою похожа, а на сестру. Тебя саму-то не пугает, что напали на кого-то, настолько похожего на тебя?

Я повела плечом.

— Я могу за себя постоять. По крайней мере, если речь идет… о диких собаках. А вот чего ждать от тебя — никак не могу понять.

Денис помрачнел еще сильней. Теперь мы смотрели друг другу в глаза, и я была уверена… или мне казалось… что он не врет.

— Я беспокоюсь за тебя, — просто сказал он.

— Откуда у тебя в мастерской посреди Москвы взялся волк?

Денис молчал.

— Знаешь, — так и не дождавшись ответа, сказала я, — мне, наверное, лучше вернуться домой.

— Ты с ума сошла? Отсюда ехать четыре часа.

— Ничего. Автобус — мой лучший друг.

Я высвободилась из его рук и пошла прочь, по направлению к гостинице. На город спускался вечер, и солнце медленно скатывалось за горизонт. Я шла, раскидывая ворохи опавших листьев ногой. Ветер становился все холодней, и я невольно стискивала локти руками, чтобы хоть чуточку их согреть.

Денис не пытался меня догнать, отчего становилось еще грустней.

Путь на автобусе до Москвы занял раза в полтора больше времени, чем дорога сюда.

Я так спешила, что побросала едва разложенные вещи в чемодан кое-как, и теперь не знала толком, все я взяла или нет.

Мелкий противный дождик снова стучал по окнам, оставляя извилистые, как дорожки от слез, следы. Тихонько гудел мотор. В полупустом автобусе было темно — водитель решил не включать ради пары случайных путешественников свет.

Я смотрела, как проползают мимо небольшие деревеньки, и невольно думала о том, почему так случилось, что я — не такая, как все?

Наверное, этот вопрос задает себе каждый волк. Обычно любопытство утихает годам к двадцати, и ты просто привыкаешь к тому, что ты — тот, кто ты есть. В конце концов — разве так уж много людей может похвастаться тем, что находит подобных себе? У нас есть по крайней мере стая. У них — вообще никого. Холодные клетки квартир, мужья и жены, живущие за стеклянной стеной, терзаемые таким же вопросом «почему я не такой».

Любовь, дружба — все это, по большому счету, миф. Мы узнаем о нем из книг, едва научившись читать, и от того, что выдумываем себе, всю жизнь мучаемся вопросом — где же оно? To большое и настоящее, чего, наверное, никто не видел в глаза.

Стая — такой же миф для новичков. Хотя я никогда не была по-настоящему внутри нее, так что мне хочется верить, что там существует то забытое родство, в котором нуждается каждый из нас.

Но если подумать… разве может чувствовать себя братьями такое количество настолько непохожих людей? Очередной самообман.

Я боюсь разочароваться еще и в этой сказке и потому предпочитаю держаться в стороне.

Говорят, жажда быть одним из многих у волков в крови. Так считают сторонники «дарвинистической теории», как принято ее называть. Эти скептики считают, что все мы — способные оборачиваться в зверей существа — просто альтернативный вариант развития разума на земле. Они образовывают лаборатории, изучают, как мы устроены, как работает наш мозг, в чем выражается наша связь с луной и как с точки зрения физики, химии и анатомии происходит оборот.

Они сумели очень много объяснить. Например то, почему каждый из нас одинок. И то, почему мы испытываем страх, город, злость… даже любовь.

Но никто из них так и не ответил на мучающий всех нас с рождения и, возможно, до смерти вопрос — как преодолеть это тянущее чувство, что ты не такой?

Денис стал моим лекарством…, но я не верила, что мою болезнь можно излечить. Наверное, это была главная причина, почему я отталкивала его. Ну и, конечно, голова волка у него на столе…

Автобус высадил меня аж в двух часах пути от дома. Мобильник показывал половину первого ночи, а денег с собой не было ни гроша — ну ладно, было сто рублей, которые затерялись в заднем кармане джинсов. Слишком поспешно я выскочила из дома и слишком самоуверенно думала, что возвращаться буду на синеньком форде моего соседа-любителя волчьих голов.

Господи, как мне вообще в голову пришло поехать с ним куда-нибудь? Ведь это мог быть чистейшей воды развод. И лежала бы сейчас моя драгоценная шкурка у него на столе.

Я вздохнула и полистала телефон еще. У меня не было друзей, которые сорвались бы в поездку по городу в половину второго ночи ради меня. В качестве джокера в моей колоде оставался Руслан, но звонить ему имело смысл, только если бы меня убивали в подворотне — в прямом смысле. По более мелким недоразумениям дергать вожака — моветон.

Такси, понятное дело, рассматривать не приходилось, а метро перестало ходить уже полчаса как.

Поколебавшись с минуту и решив, что иного выхода нет, я открыла навигатор и двинулась по тротуару, поминутно то сверяясь с ним, то голосуя в сторону проезжей части рукой. «К утру доберусь», — подумала я. Замечательный прогноз.

Первые двадцать минут все шло спокойно — никто не обращал на меня внимания, не собирался подбирать или делать со мной что-нибудь еще.

На двадцать первой минуте у меня сел телефон.

«Супер», — думала я, глядя на изображение красной батарейки на экране и пытаясь загипнотизировать его. Заполняться от взгляда оборотня батарейка категорически не хотела.

Со вздохом спрятав телефон в карман куртки, я побрела дальше уже наугад, продолжая время от времени поднимать руку навстречу проезжавшим автомобилям.

Не знаю, сколько прошло времени, когда рядом со мной наконец затормозило жигули, и сухощавый мужичок, высунувшись из окна, предложил залезать.

— Куда? — спросил он, когда я оказалась внутри.

— На Кунцево. Деньги дома есть, если подождете — я заплачу.

Мужичок махнул на меня рукой и завел мотор.

Дело пошло быстрей, ночная Москва стремительно проносилась за стеклом, дороги были пусты. Наконец машина остановилась у угла моего дома, и я, поблагодарив, нырнула в подъезд.