Чайная церемония в Японии - Какудзо Окакура

Чайный павильон (сукия) представляет собой не более чем простую беседку – как мы ее зовем, соломенный шалаш. Исходное значение иероглифов, из которых состоит слово «су-кия», – «обитель воображения». Позже мастера чайной церемонии стали заменять по собственному усмотрению китайские иероглифы согласно своему личному представлению чайного павильона, поэтому слово «сукия» может превращаться в «обитель пустоты» или в «обитель асимметрии». Он может служить «обителью воображения» в виде временной конструкции, сооруженной специально для воплощения поэтических порывов. Он может являться «обителью пустоты», поскольку лишен убранства, но там разрешается кое-что разместить ради эстетического удовольствия. Он – «обитель асимметрии», так как посвящен поклонению несовершенству, и в нем специально некоторые вещи оставляют в незавершенном виде ради того, чтобы их дорисовало воображение [22] . Идеалы тиизма с XVI века до такой степени повлияли на нашу архитектуру, что крайняя простота убранства японского интерьера с его строгостью и целомудренностью кажется иностранцам практически бессодержательной.

Первый отдельно стоящий чайный павильон считается плодом творения величайшего мастера чайной церемонии Сэнно Соеки, всемирно известного под именем Рикю, который в XVI веке при содействии Тайко-Хидэёси [23] разработал и довел до высшей степени совершенства ритуалы чайной церемонии. Пропорции чайного павильона до него определил знаменитый мастер чайной церемонии XV века Сёо. Древний чайный павильон представлял собой всего лишь угол обычной гостиной, отделенный ширмами специально для участников чаепития. Эта часть гостиной называлась «какои» (камера), и данное название до сих пор в ходу для чайных павильонов, встроенных в жилой дом, а не представляющих собой отдельно стоящее сооружение. Сукия состоит из собственно чайного павильона на пять человек и не больше (как в поговорке «больше, чем граций, но меньше, чем муз»); прихожей (мизуя), где моют и готовят чайные принадлежности перед тем, как их внести в павильон; галереи (матиаи) для гостей, ожидающих приглашения пройти в чайный павильон; и садовой тропинки (родзи), соединяющей матиаи с чайным павильоном. Внешне чайный павильон выглядит весьма непритязательно. Он меньше самого маленького японского домика, а строительные материалы, использованные для его возведения, должны служить намеком на изысканную бедность. Причем следует помнить о том, что все это представляется результатом глубоко продуманных художественных замыслов и что все детали проработаны даже с большей тщательностью, чем изыски, украшающие самые богатые дворцы и храмы. Достойный чайный павильон стоит дороже обычной усадьбы, так как подбор для него материалов, а также мастерство ремесленников требуют громадного внимания и точности исполнения замысла. На самом деле плотники, к услугам которых прибегали мастера чайной церемонии, составляли совершенно определенное и глубокоуважаемое сословие ремесленников, ведь их ремесло считалось практически таким же тонким, как искусство мастеров лакированной мебели.

Типичный чайный павильон не только отличается от любого серийного порождения западной архитектуры, но он к тому же совершенно не похож ни на один объект классической архитектуры самой Японии. Наши древние величественные сооружения, причем как светские, так и церковные, заслуживают почитания хотя бы из-за самого их размера. Немногие из тех, что сохранились и не сгинули в гибельном пламени веков, все еще волнуют нас своей величественностью и богатством убранства. Громадные деревянные колонны от 60 до 90 сантиметров в поперечнике и высотой от 9 до 12 метров служат опорой для громадных балок, несущих на себе тяжесть покрытых черепицей покатых крыш. Сам материал и методы его скрепления при всей своей пожарной опасности доказали стойкость в условиях землетрясений и прекрасную приспособленность к своеобразному климату нашей страны. Заслуживающими упоминания примерами долговечности нашего деревянного зодчества служат золотой храм Хорюз-ди и пагода Якусидзи. Эти здания сохранились практически в первозданном виде на протяжении почти двенадцати веков. Интерьеры старинных храмов и дворцов Японии отличаются пышным убранством. В храме Бёдо города Удзи, упоминавшегося еще в X веке, можно до сих пор любоваться тонкой работы пологами и золочеными балдахинами, украшенными зеркалами и перламутром, а также сохранившимися картинами, в свое время покрывавшими стены, и деревянными статуями. Дальше, в замке Никко и Нидзё города Киото, мы видим, как красоту строительства приносят в жертву богатству убранства, которое по цвету и тонким деталям не уступает пышности арабских или мавританских творений.

Простота и чистота стиля чайного павильона происходит от аскетизма монастыря дзен-буддистов. Монастырь дзен-буддистов отличается от храмов остальных буддистов тем, что служит просто жилищем для монахов. Такой храм предназначен не для отправления обряда поклонения или паломничества. Он служит помещением для занятий, где собираются ученики на семинары и для освоения тайны медитации. Этот зал выглядит пустым, но он снабжен нишей, расположенной по центру за алтарем, в которой находится статуя основателя дзен-буддизма по имени Бодхидхарма или изваяние Шакья-Муни со статуями первых патриархов дзен-буддизма Кашьяпы и Ананды [24] . На алтарь приносят цветы и ладан в знак признания того великого вклада в дзен-буддизм, который в свое время сделали эти мудрецы. Мы уже говорили о существовании ритуала монахов дзен-буддистов, положенного в основание чайной церемонии. Он заключался в употреблении чая по очереди из одной чаши перед образом Бодхидхармы. К сказанному можно добавить, что алтарь храма дзен-буддистов послужил прототипом токономы – почетного места в японском чайном павильоне, где размещаются цветы и назидательные рисунки для гостей.

Все наши великие мастера чайной церемонии принадлежали к числу последователей дзен-буддизма, и они попытались привить его дух реалиям жизни. Таким образом, помещение и все остальные атрибуты чайной церемонии отражают основные постулаты дзен-буддизма. Площадь пола традиционного чайного павильона, составляющая четыре с половиной циновки татами (7,5 м²), определена в одной из сутр Викрамадитья. В этом занимательном труде Викрамадитья приглашает достославного Манджушри [25] с восьмьюдесятью четырьмя тысячами поклонников буддизма в помещение именно такого размера, и эта аллегория служит доказательством теории отсутствия пространства для по-настоящему просвещенных буддистов. Вернемся к родзи, или тропинке в саду, которая ведет от матиаи к чайному павильону и означает первую ступень медитации, то есть переходу в состояние просвещения ума. Родзи предназначалась для разъединения связи с внешним миром и обретения свежего предвкушения всеобъемлющего восторга от эстетики, царящей в чайном павильоне. Тот, кто ступал по этой садовой тропинке, навсегда запоминает, как его дух, когда он шел в сумраке вечнозеленых растений по неровности, мощенной камнем, под которой лежали сухие сосновые иголки, проходил мимо заросших мхом гранитных фонарей, воспарял над повседневными заботами. Можно находиться посредине большого города и в то же время ощущать себя в лесу, вдали от пыли и шума цивилизации. Велика была изобретательность мастеров чайной церемонии, когда они придумывали такие средства создания ощущения безмятежности и чистоты. Природа таких ощущений, пробуждающихся при ходьбе по родзи, зависела от замысла мастера чайной церемонии. Кое-кто из них, например Рикю, ставили целью вызвать ощущение абсолютного одиночества и утверждали, будто тайна появления родзи заключается в старинной песенке: