Больше не промахнусь - Жиль Легардинье

10

В последующие дни я делала все возможное, чтобы не встречаться с Хьюго. Меня тошнило при одном воспоминании о его голосе или лице. Я взяла несколько дней отпуска, чтобы спокойно собирать вещи в нашей бывшей квартире, пока он будет на работе. Дебле наверняка думает, что я испугалась его угроз, но мне все равно. Буду решать проблемы постепенно.

В четверг утром я пряталась около нашего дома, дожидаясь, когда Хьюго отправится в свое агентство недвижимости. Я следила за ним, как настоящий шпион. Спряталась за угловой стеклянной витриной. Шел дождь. На мне была шляпа с широкими полями, и я подняла воротник пальто. Как в детективах. Каждый раз, когда открывалась входная дверь, мое сердце начинало биться быстрее. Разумеется, он, как всегда, опаздывал. Когда я увидела его, сидя в засаде, меня всю передернуло. Не знаю, что это было – страх или отвращение? Но уж точно не радость. Я смотрела на него, как на совершенно незнакомого человека. Он показался мне каким-то рыхлым, и ничего в нем не было стильного. Теперь он уже не стоял на пьедестале, который я для него воздвигла. Со мной это было впервые… Просто потрясающе, насколько меняется наше отношение к людям, когда включен фильтр чувств! Снова и снова мы, женщины, ставим страсть выше реальности. Если бы я могла наблюдать за объектом непредвзято, как ученый, сколько бы времени я сэкономила! Но достаточно одного вечера, одного взгляда, и ты цепляешься за первое впечатление – приятное, но ничем не подкрепленное. В толпе, спешащей укрыться от непогоды, он был всего лишь заурядным прохожим. Какое странное чувство… Если бы мне пришлось составлять антропометрическую карточку Хьюго, я бы написала:

Пол – мужской (не то чтобы очень впечатляюще).

Рост – 1 м 85 см (это он так думает, на самом деле – 1 м 75 см).

Волосы – каштановые (те, что остались).

Глаза – зеленые (красивые, но в них почти никогда нельзя заглянуть, потому что они все время бегают).

Особые приметы – довольно часто ведет себя, как обезьяна, которая хватает все, до чего может дотянуться.

Содержать строго под наблюдением.

Хьюго ушел, но я выждала еще десять минут, чтобы быть уверенной, что он не вернется. Для него это в порядке вещей – он постоянно забывает какие-то документы и спохватывается уже по пути на работу. Как только истекло дополнительное время, я рванула с места. С коробками, скотчем и страхом, от которого сжималось все внутри, я взлетела на пятый этаж, повернула ключ в замке и толкнула дверь. Как воровка. Ужасное, выбивающее из колеи чувство. Всего несколько дней назад здесь был мой дом. Возможно даже, это было для меня лучшее место в мире, а теперь каждая вещь, каждый предмет обстановки словно выталкивал меня обратно, за дверь. Пол жег мне ноги. Я даже не смогла сходить в туалет. В квартире я чувствовала себя непрошеным гостем. Я вторглась сюда, и мне не по себе. Я на вражеской, негостеприимной территории, я в доме незнакомца, противника, который нанес мне немалый урон. И теперь я пробралась к нему, перейдя линию фронта, чтобы забрать то немногое, что у меня еще осталось. Спасти рядового Трусишку!

Я так боюсь внезапного возвращения Хьюго, что мне даже некогда грустить. Ни малейшего желания забирать фотографии, на которых мы вместе, или подарки, которые он мне делал. Это плохие воспоминания. Каждое свидетельство нашей совместной жизни – все равно что кислота на открытую рану. Я вытряхиваю вещи из своего шкафа, из ящиков и упаковываю так быстро, как только могу. Я очень быстро двигаюсь, но мне все равно холодно. Дело в том, что я отключила газовое отопление. Начало февраля, очень сочувствую, но за отопление платила я.

Я составила коробки в прихожей. Сверху на видном месте положила записку с просьбой ничего не трогать: я все заберу в субботу, в девять утра. Собираясь уходить, я окинула взглядом свои пожитки. Десять лет жизни уместилось в восемь коробок… Я поспешно вышла. Главное – не давать воли эмоциям. Только не здесь. Не сейчас.

На следующее утро я снова пришла. Чтобы было не так страшно, я говорила себе, что это в последний раз. Я опять заняла наблюдательный пункт за витриной. Кстати, я заметила там пару прелестных туфель. Да, а что такого? Шпион тоже имеет право носить красивую обувь! На этот раз дождя не было. И я привлекала гораздо больше внимания в своей широкополой шляпе, которая была нужна только для того, чтобы спрятать лицо. Хьюго вышел и остановился на пороге, внимательно оглядываясь по сторонам. Он не спешил. Он стоял как охотник, как бдительный охранник на парковке. Вероятно, он подозревал, что я где-то поблизости. Он хорошо меня знает. Ну что же, дорогой, давай, поищи меня. Ты ведь даже не мог найти утенка на рисунке с фермой! А уж свою бывшую на людной улице и подавно. Но… что-то в его поведении меня беспокоило. Мне что-то не нравилось. А что, если он сделает вид, что уходит, а сам внезапно вернется, чтобы застать меня врасплох? Теперь это уже не детектив, а фильм ужасов.

Мне совершенно не хочется, чтобы он свалился мне как снег на голову, когда я буду в квартире, пусть даже я и не делаю ничего предосудительного. У меня есть особый талант – чувствовать себя виноватой. И Хьюго умело его эксплуатировал. На этот раз я ждала не десять минут, а все двадцать. Взлетела наверх еще быстрее. Когда я проходила мимо соседских дверей, мне казалось, что все припали к глазкам и наблюдают за мной. Войдя в квартиру, я захлопнула дверь и привалилась к ней, с трудом переводя дыхание.

Мои коробки все еще здесь. Но я вижу, что скотч на некоторых был отлеплен и приклеен заново. Значит, он их вскрывал. Это просто возмутительно! В записке, где говорится, что я заберу свои вещи в субботу, он зачеркнул «в девять утра» и написал «в десять». Вот урод! Во всем, даже в мелочах! Я бы дорого дала, чтобы увидеть его лицо в понедельник, когда он обнаружит, что у него нет ни воды, ни электричества. За это тоже платила я. Ты мечтал жить в пещере – пожалуйста! Живи в пещере на пятом этаже, с диплодоком по имени Таня! Не каждому это дано.

Сегодня утром я хочу собрать оставшиеся документы, книги и несколько DVD. Хьюго точно не будет устраивать мне сцен из-за книг и дисков. Если в книге нет картинок, это не для него. Его интересуют только те издания, где есть фотографии мотоциклов, дорогих часов и девушек в одежде на четыре размера меньше, чем нужно, чтобы вести нормальный образ жизни. А что касается дисков – один-единственный раз я видела, как он плачет перед экраном. Когда его любимый футбольный клуб вылетел с чемпионата на кубок чего-то-там.

Я заполнила еще восемь коробок и поставила рядом с остальными. Вынося одну из них в прихожую, я услышала на лестнице какой-то шум. Я замерла, как эпилептик, который борется с приближающимся припадком в кабине моментальной фотографии. Я не шевелилась, но меня всю трясло. На фотографии я вышла бы нечетко. Я слышала шаги, слышала, как позвякивают ключи на связке. У Хьюго она была просто огромная. Никогда не знала, зачем ему все эти ключи, и это всегда казалось мне ужасно глупым. Вероятно, он считал, что это придает солидности и является неотъемлемой частью его имиджа.

Я слушала, как звенят ключи, и меня било крупной дрожью. Я уже успела представить себе множество путей отступления: спрятаться в шкафу; обрести суперсилу, которая будет превращать меня в невидимку, когда я нервничаю; сорвать занавеску и завернуться в нее, притворяясь Духом прошедшего Рождества; выпрыгнуть из окна. Все эти варианты промелькнули в моей бедной голове за тысячную долю секунды.