Закон землеройки - Александр Косарев

– Дяденька, а денежки как же? – напомнил о себе чумазый как чертенок пацан, забежав вперед и преградив мне дорогу.

– Ах, да, да, бери, конечно, – с готовностью полез я в карман. – Молодец, заслужил!

Пока я извлекал из узкого кармана джинсов бумажную мелочевку, удалось рассмотреть своего юного проводника подробнее. Ветхая, неоднократно штопанная рубаха, босые исцарапанные ноги и давно не стриженная голова вызвали во мне невольную жалость, поэтому вместо оговоренной двадцатки я вручил парнишке полтинник. Он, сроду, видимо, не державший в руках таких денег, и опасаясь, что я передумаю, тотчас сорвался с места и умчался быстрее ветра.

И как раз в этот момент из храма вышел дородный мужчина в черной, перетянутой брезентовым поясом рясе. Отряхнув руки, он огляделся и, заметив меня, удовлетворенно кивнул и двинулся навстречу первым.

– Подвезли бревна? – плотоядно облизнувшись, спросил он, приблизившись. – Тогда начинайте сгружать их вон там, у колокольни. Рабочими я вас сейчас обеспечу.

– Извините, но я не бревна, я вам себя привез, – вежливо улыбнулся я и представился: – Александр Григорьевич, писатель из Москвы. Если вы отец Аристарх, то должны вспомнить, что не так давно отправили мне письмо с приглашением…

Смена эмоций – от величественного спокойствия до безмерного удивления – смотрелась на круглом лице священнослужителя презабавно, однако он быстро овладел собой, гулко кашлянул и, дружелюбно осклабившись, протянул мне для рукопожатия сразу обе руки.

– Господи, – несколько театрально воскликнул он при этом, – радость-то какая!.. Но не ожидал, признаться, вашего столь скорого прибытия. И почему ж вы с главного входа не вошли? – зачастил он, ласково беря меня под руку и не давая вымолвить ни слова. – В дыру-то эту у нас только местные шастают. А у главного входа привратник дежурит, и он вам мигом показал бы, где меня найти. А я-то ведь решил поначалу, что вы бревна из Волчанского лесничества привезли… Мы ж тут, в провинции, исключительно на подножном корму живем: что где достанем для восстановления храма Божьего – тому и рады беспредельно…

– Так вы, значит, все-таки и есть написавший мне письмо отец Аристарх? – улучив момент, пока батюшка набирал в свою необъятную грудь воздух для очередной тирады, уточнил я.

– Он самый, он самый! – радостно подтвердил настоятель. – Добро, как говорится, пожаловать в наш монастырь! Ох, а что ж это вы без вещей-то? – обеспокоился он вдруг. – Неужто решились налегке в путь пуститься?

– Не извольте беспокоиться, отец Аристарх, – успокоил я его мягко, – все необходимое я с собой захватил. Просто поскольку слегка сбился с пути, пришлось заночевать в другом месте. Там пока и оставил все свои вещи, в том числе и поисковое оборудование. Решил вначале познакомиться с вами, а заодно и с предстоящим фронтом работ.

– Мудро, очень мудро, – расцвел священник. – Всегда приятно иметь дело с предусмотрительным человеком.

– Не желаете ли показать мне свое хозяйство? – спросил я, стараясь поскорее перейти от не слишком содержательной беседы к делу. – Если, конечно, располагаете свободным временем.

– Вообще-то буквально с минуты на минуту должны прибыть две машины, – несколько воровато оглянулся настоятель на ворота, – но так и быть, извольте. Тем более что хозяйство наше не слишком велико, осмотр его много времени не займет. – Двинувшись по мощеной старыми кирпичами дорожке, он сходу приступил к объяснениям: – Справа от вас – знаменитый на весь город колодец со святой водой. Сюда даже от губернатора присылают ежедневно человека, чтобы набрал пару ведер. Вода здесь стоит хоть и низко – у колодца двадцать два метра пустого пространства, – зато вкусна необычайно. А это, – ткнул отец Аристарх перстом в сторону обшарпанного здания с поросшей мхом шиферной крышей, – наша трапезная. Построена в конце восемнадцатого века на месте сгоревшей деревянной постройки. Сейчас в ней ютятся и столовая, и общежитие для рабочих… Знаю, знаю, что не положено, – покаянно приложил он правую руку к висящему на груди большому кресту, – и властями светскими подобное непотребство не приветствуется. Санитарными правилами, видите ли, запрещено, и прочее, и прочее… Но куда ж нам, сирым, деваться?! Селить людей в городе и далековато, и за постой платить опять же надобно. А тут они у меня все как у Христа за пазухой. Все под рукой, все рядышком. Как говорится, есть где и помыться, есть где и подкрепиться.

Повернувшись в сторону ослепительно сиявшего храма, я, решив блеснуть эрудицией, осведомился:

– А это, наверное, и есть церковь Николая-угодника?

К безмерному моему удивлению, отец Аристарх неожиданно напрягся, словно увидел у меня в руках пистолет.

– А откуда, простите, вам о том известно? – сдавленно просипел он. – Я ведь, насколько помню, об этом храме ни словом вам в своем письме не обмолвился. Или вас уже кто-то из местных балаболов успел насчет моей епархии «просветить»?

– Нет-нет, что вы?! – отрицательно помотал я головой. – Ни с кем из жителей Энска я еще не знаком! А о храме Николая-угодника в Интернете просто вычитал…

– Так а где все-таки на постой остановились? – лицом мой собеседник вроде бы отмяк, но подозрительные нотки из голоса до конца не исчезли.

– В одной из деревень на том берегу, – махнул я рукой в сторону реки. – С хозяином успели поговорить пока только о ремонте его избы да об урожае орехов.

Последние мои слова явно успокоили настоятеля, и он продолжил ознакомительную экскурсию.

– В храм Николая-угодника мы заглянем позже, а сейчас предлагаю спуститься к пруду, о котором я вам писал.

Я согласился, и мы свернули в довольно большой, хотя и сильно запущенный сад, состоявший в основном из разносортных плодовых деревьев.

– А яблок, смотрю, в этом году уродилось маловато, – заметил я, кивнув на до сих пор висевший на ветках не слишком обильный урожай.

– Что верно, то верно: нынешний год выдался не шибко урожайным, – вздохнул настоятель. – Но я уже заготовил двести кубов навоза с торфом. Осень придет – всех брошу на расчистку и подкормку сада. Жалко ведь, раньше-то с каждого дерева по два мешка яблок и груш снимали… Вот как подготовлю жилье для первых послушников, так сразу и за сад, и за теплицы, и за пруд возьмусь… А вот, кстати, и он, – вытянул руку вперед отец Аристарх, подводя меня к краю невысокого обрыва.

Я взглянул вниз. Да уж, монастырский прудик выглядел ну просто идеальной находкой для любого желающего в нем что-нибудь схоронить. Располагался в естественной котловине и был далеко не так мал, как представлялось мне в мыслях. Навскидку длина его составляла не менее ста пятидесяти метров, а ширина, пожалуй, достигала пятидесяти, а то и всех семидесяти. С одной стороны пруд был прикрыт от любопытных взоров фруктовым садом, а с двух других – высокой монастырской стеной.

– Больно смотреть на царящие здесь ныне разруху и запустение! – вновь горестно вздохнул отец Аристарх. – А знали бы вы, какая жизнь кипела тут прежде! Более ста монахов и послушников постоянно при монастыре обретались! Сами себя снабжали и рыбой, и мёдом, и прочей растительной пищей, и воском для свечей… Груши монастырские поставляли даже в соседние города, благо те могли до весны храниться! Дюжина мастерских при монастыре имелась. Золотые пуговицы из них аж во Францию поставляли, а золототканые ризы самому московскому митрополиту везли! И это не считая крестиков нательных, цепочек, колечек всяких, светильников, чаш, окладов для икон… Ей-богу, треть населения всей Российской империи монастырскими творениями снабжалась! А сейчас что? Последние силы напрягаем, жилы рвем, а выбраться из нужды никак не сподобимся. Эх-х!..