Суперлуние - Саша Готти

– Елесина, ты обалдела? – вспылила Тая. – Да у тебя хоть Бугаев есть, а у меня ни одного романа в жизни не было до сих пор! С Громовым вообще позор. Зачем ты разболтала ему про мой срыв, я ведь только тебе одной рассказала! Он меня начал специально пугать, чтобы я домой к нему прибежала! Спасибо тебе за это…

– Ничего я ему не говорила, не ври! И к нам с Дашкой больше не подходи! – зло рыкнула Ирка, выбежала на лестницу и хлопнула дверью так, что с вешалки рухнула на пол теткина зимняя куртка.

Что и говорить, воскресенье началось так же отвратительно, как и закончилась вчерашняя суббота: со скандала и мерзкого настроения.

Остаток такого дня лучше бы пробездельничать дома, но ждала подработка – раздавать листовки у метро. Деньги платили небольшие, но к теткиной зарплате это было необходимое подспорье бюджету – кроме карманных денег, без которых в семнадцать лет не проживешь, еще и оплата «коммуналки» за квартиру.

Завтракать, возиться с кофеваркой и обновлять свой блог в Инстаграме настроения уже не было. Покормив кота и наскоро глотнув растворимый кофе, Тая выскочила из дома.

Василеостровская станция метро – несуразная и вечно переполненная народом, а близлежащие к ней улицы, которые по-питерски назывались линиями, густо облеплены вывесками, кафе и всевозможными магазинами и салонами. В одном из таких салонов и ждала подработка: Тая поднялась в небольшой офис на втором этаже над салоном красоты «Блонди», где пахло парикмахерской, чужими мокрыми волосами и приторно-сладкими духами менеджера Лилии.

– Ага, Темнич явилась! Свои листовки получай, распишись… – Лилия заполняла ведомости со скоростью принтера. – И запомни: увидим больше десяти листовок в ближайшей урне – оплаты не будет.

– Но это же не я их выкидываю! – возмутилась Тая. – Многие берут и выбрасывают сразу…

– Ты просто бездарно их раздаешь. Улыбайся! – Лилия изобразила фальшивый оскал белых зубов в обрамлении яркой помады. – Но не парням, потому что они не наши клиенты. А то вечно к тебе прицепятся какие-нибудь гопники. Улыбайся женщинам с плохими прическами и говори, что ты только что вышла из нашего салона. И волосы распусти.

– Но это же вранье будет! Я не крашу волосы, я альбинос.

– Ой, все, иди работай, честная ты наша, – поморщилась Лилия. – И отгоняй своих вечных воздыхателей, а то распугивают клиентов от салона мерзкими рожами…

Тая, решив не вступать в перепалку, расписалась, забрала увесистую пачку, остро пахнущую типографской краской, и выпорхнула из офиса в мартовский день.

Хорошо, что есть такие дни – яркие и очень-очень весенние, наполненные слепящими солнечными искрами и нежным ароматом мимозы. Мимозой торговали в окрестных лотках около метро: близилось Восьмое марта, и мохнатые охапки желтых шариков бойко расходились по рукам.

То ли так подействовала весна, то ли солнце, но плохое настроение постепенно улетучивалось. Тая подумала и вдруг поняла, что – нет, не делилась Елесина ни с кем ее сокровенными признаниями. Когда знаешь человека всю жизнь, а Ирку она и правда считала роднее сестры, то всегда можно определить, когда этот человек врет, когда нет. Да и редко врала Елесина, скорее уж рубила правду в силу своего ураганного характера, а потом огребала неприятностей. Ирка позвонит первой – будет разговаривать обиженно, сквозь зубы и спросит что-нибудь про грядущие экзамены. Тогда можно будет извиниться, но не раньше – иначе Елесина просто швырнет трубку. Да и Дашка через пару дней успокоится и захочет мириться.

Кто знает, может быть, Макс просто шел где-то неподалеку по улице в то утро и все видел? А об остальном просто догадался… Да и на Макса злость уже почти прошла. Может, никакой он и не сектант, ведь совершенно не похож. А может, этот парень влюбился и натворил глупостей, но разве она сама всегда совершает умные поступки?..

Тая зачем-то полезла в телефон проверять, не отписался ли Макс от ее Инстаграма.

«Не отписался», – почему-то обрадовалась она, улыбаясь людской воскресной реке. А та стремилась по Среднему проспекту и была значительно веселее, чем река понедельничная.

Много влюбленных пар, людей с пакетами продуктов, тортами, цветами и покупками.

– Стать блондинкой в нашем салоне! – Тая выкрикивала фразу, в которой не было откровенного вранья, но зато была интрига.

Листовки она раздавала только шатенкам или же блондинкам, которым не помешало бы подновить окраску. Жгучие брюнетки же мерили ее презрительными взглядами.

Сегодня ей везло: почти все листовки оказались в сумочках или карманах, и никто не бросал их демонстративно в ближайшую урну. Тая уже предвкушала выполненную норму и получение денег за неделю, даже позволив себе сбегать погреться на чашку чая в ближайший фастфуд, где одуряюще пахло курицей-гриль.

К шести вечера весенний день помутнел, солнце сползло за крыши, и на улицы осели синие сумерки. Моргнули и зажглись фонари, начали светить окна квартир. Пальцы озябли, Тая жалела о теплой кофте, которая осталась дома, и мечтала о жареной курице с горячим чаем.

Разумеется, она своим видом привлекла нескольких «почитателей», которые начали прохаживаться неподалеку, кидая на нее заинтересованные взгляды. Снова парни с наглыми рожами, и снова ей подмигивали, а кто-то из них даже поманил пальцем…

– Кисо, чего такая белая? – с противной ухмылочкой выдал один из них не слишком оригинальную фразу.

Одарив его в ответ суровым взглядом, Тая мило улыбнулась усталой на вид шатенке и сунула ей листовку, бросив взгляд на улицу, уходящую вдаль цепочкой желтых фонарей.

Вчера примерно в это же вечернее время она поссорилась с Максом. В голове всплыли воспоминания: его ожесточенное, какое-то чужое лицо и странные слова: «За тобой следом идет беда. И ты одна с этой бедой, потому что больше никто не увидит и не поймет…»

Стояла она сейчас как раз на перекрестке Среднего проспекта и Шестой линии. Можно ведь просто обернуться и убедиться, что все это полная ерунда. Просто обернуться, что в этом такого страшного? Абсолютно ничего.

Вдруг, поддавшись порыву, Тая обернулась, старательно вглядываясь в даль темнеющей улицы, да так и замерла на месте, с приклеенной улыбкой на губах.

Какое-то странное движение вдали привлекло взгляд. В глубине улицы просто качнулось одно из светящихся окон, чуть увеличилось в размерах, будто собиралось отлететь от стены дома. Такого быть не могло, и Тая озадаченно заморгала, отвернувшись.

Взгляд наткнулся на ошивающихся около нее «поклонников».

Все четверо смотрели куда-то позади нее со странным, очень одинаковым выражением на лицах. Это был не страх и не отвращение, а что-то другое. Так, хмурым и напряженным взглядом хищного зверя, смотрел Бандит, когда за кухонным окном на ящик для цветов садилась огромная ворона.

Эти четверо сейчас как один сделали синхронный шаг. Не назад, а вперед, не глядя на Таю.