Бремя идолов - Чингиз Абдуллаев

— Потом все объясню, — с досадой сказала Римма. — Это всеерунда. Доставай книжку. Света, родная, я тебе все потом объясню. Доставайкнижку, мне она срочно нужна.

— Сейчас достану. Но ты можешь объяснить внятно, чтопроисходит?

— Доставай книжку! — закричала, теряя терпение, Римма.

— Подожди, сейчас, — запричитала Света, бухнув трубку настол.

Секунды тянулись медленно, как никогда в жизни. Наконецпослышался голос Светы.

— Книжка у меня. Кого искать?

— Найди букву «В». Посмотри телефон Вадима. Там должен бытьмобильный и домашний телефоны Вадима Кокшенова. Только быстрее, Света, быстрее.

— Да, да, понимаю. Буква «В». Здесь два Вадима. Какой именнотебе нужен?

— Диктуй оба телефона, — она достала из сумочки ручку,приготовившись записывать.

Света начала диктовать, едва разбирая цифры.

— Спасибо, Света! Потом все объясню! — крикнула Римма.

Тут же она начала набирать номер мобильного телефона Вадима.Телефон был отключен. Она набрала его домашний номер. Никто не отвечал. Закусивгубу, она была готова заплакать. Отдышавшись, снова набрала оба номера. И снованеудача.

Затем она позвонила Вадиму в редакцию.

— Можно позвать к телефону Вадима Кокшенова?

— Его в редакции нет. Что ему передать?

— Скажите, что звонила… Впрочем, нет, я ему потом перезвоню.

Повесив трубку, Римма задумалась. Наверное, это неспроста… Ирешила вновь звонить Свете.

— Света, прошу тебя, мне срочно нужен магнитофон. Хотькакой-нибудь.

Спроси у ребят. Мне это крайне необходимо, — выпалила она.

— Послушай, Римма, — разозлилась подруга. — Ты, похоже,рехнулась окончательно. У тебя самой есть магнитофон. Чего ты истерикиустраиваешь? Если залетела — ничего страшного. Сейчас вакуумные аборты делают,знаешь, на каком уровне. У меня знакомый врач, ничего страшного. И по срокам небойся, все будет нормально.

— Дура, — разозлилась Римма, — у тебя только одно на уме.Какая беременность? Какой аборт? Мне магнитофон нужен. Найди кого-нибудь изребят.

Хотя нет. Возьми-ка лучше магнитофон и спускайся вниз.Только не оглядывайся по сторонам. Иди к театру. Я буду ждать. Только иди неоглядываясь. Ты меня поняла?

— Римма, я начинаю бояться, — зашептала Света. — Что у тебяпроисходит?

Почему такие секреты?

— Делай, как говорю, — требовала Римма. — Принесешьмагнитофон, и я все объясню. Только проверь, чтобы была нормальная кассета. Тыменя поняла?

— Все поняла. Через пять минут буду у театра. Что сказатьГлавному, если он спросит?

— Ничего и никому не говори. Ради Бога, кончай задаватьвопросы. Я тебя жду.

Выждав несколько минут, Римма снова позвонила по обоимномерам Вадима. Все было по-прежнему. От досады хотелось плакать. Она вспомнилателефон парламентского пресс-центра и набрала номер. Попросила позвать ктелефону Вадима Кокшенова. Но ей передали, что он уже ушел.

Посмотрела на часы. Уже два часа. Вряд ли Вадим будет такдолго сидеть в пресс-центре. Куда он мог деться? Куда? И почему не работает егомобильный телефон? Возможно, кто-то видел, как она передавала Вадимумагнитофон? От обиды она готова была расплакаться. Без магнитофонной записи нетматериала, нет доказательств, и ее поведение перед зданием парламента выгляделообычным хулиганством. Она вспомнила про бабушку. Бросилась к телефону. Если онисмогли так быстро узнать, где она работает, то наверняка узнали и ее адрес. Онадолжна была подумать об этом раньше.

Схватив трубку, она, к своему ужасу, поняла, что лимит еетелефонного жетона исчерпан. Римма бросилась к газетному киоску. В первомжетона не оказалось. Во втором ей удалось купить новый жетон. Но телефон-автоматбыл уже занят. Какая-то бойкая девица болтала со своим приятелем, не обращаявнимания на мрачное лицо Риммы, то и дело заглядывавшей через стекло. Наконец,не выдержав, Римма попросила:

— Заканчивай скорее.

— Отцепись, — огрызнулась девица.

Пришлось идти к другому телефону. Но он не работал. Стретьего, находившегося на другой стороне улицы, ей наконец удалось дозвонитьсядомой.

Первый звонок, второй, третий, четвертый. Бабушка долго неподнимала трубку, заставив Римму замереть от ужаса. Пятый звонок, шестой,седьмой… Она стояла, считая звонки. Бабушка всегда держала телефон рядом ссобой. Господи, только бы с ней ничего не случилось, молила Римма. Восьмой,девятый. Она уже не сомневалась, что произошло что-то страшное. Десятый,одиннадцатый. На глазах у Риммы выступили слезы. Двенадцатый, тринадцатый…Бабушка не могла так долго не брать трубку. Даже если она дремала, то громкийзвонок телефона должна была услышать. Даже если спала. Четырнадцатый,пятнадцатый…

На другой стороне улицы появилась Света. Римма, увидев ее,дождалась шестнадцатого звонка и положила трубку. Вытирая слезы, она вышла изавтомата.

Ему всегда было интересно общаться с журналистами —представителями неординарной профессии, которые отчасти напоминали частныхдетективов. Те же расследования, тщательный отбор необходимых фактов из массыне представляющих для них интереса, умение находить верный тон с собеседниками,располагая их к откровенности, и, наконец, как результат расследования —газетная статья со своими выводами, которые могли либо обличить виноватого,либо опозорить невиновного.

Коллектив любой крупной газеты напоминал ему нечто среднеемежду полицейским участком, сумасшедшим домом и вокзалом, с которого каждуюминуту неожиданно, без объявления, мог отойти любой поезд. Они договорилисьвстретиться с главным редактором газеты перед зданием редакции. Сорокин ужеждал его, нетерпеливо поглядывая на часы.

— Кажется, я опоздал, — взглянул на часы Дронго.

— Почти вовремя, — уточнил Сорокин, — просто я приехал гораздораньше.

Ждал вас в своем кабинете.

— Напрасно, — с сожалением заметил Дронго, — теперь вашисотрудники будут знать, что вы спускались вниз, чтобы встретить обычногосотрудника зарубежной радиокомпании. В результате интерес ко мне возрастет, анам с вами это не нужно. Они замкнутся передо мной.

— Я на это посмотрел несколько иначе, — возразил Сорокин, —если станет известно, что я специально спустился вниз, чтобы встретить вас,значит, априори, уважать вас будут чуточку больше, чем обычного посетителя.Если я оказываю вам «особое покровительство», то никто не захочет портитьотношения прежде всего со мной.