Твой шёпот в Тумане - Мария Лунёва

Взяв птицу, я скинула ее в ведро. Ощипаю чуть позже. Крапиву в узелке тоже убрала. Развернув холщевый мешочек, я вынула его содержимое: целую головку сыра, хлеб кусками и перевязанные плетеной веревкой полоски копченого мяса.

— Хорошая добыча, — хмыкнул Эгор.

— Это нас тот воин, что Томму привес, угостил, — похвасталась Эмбер. и тут же зашлось кашлем.

Бросив и сыр, и мясо, я подошла к сестре и, обняв за плечи, отвела к постели.

— Хватит хозяйничать, садись и отдыхай, — строго приказала я.

Вернувшись, решительно разделила снедь на две равные половины. Одну часть сложила обратно в мешок — это для Талии и детей. Протянув ей еду, натолкнулась на благодарный взгляд.

— Не жалко? — шепнула женщина.

Мне стало даже смешно, слышать ее вопрос.

— Ты сюда пришла оставить детей и идти искать меня. Ночью, рискуя собой. Не пожалев младших своих. Так что, нет не жалко нисколечко. А завтра я накину иллюзию и пойду с Эгором на работу к ним.

Парень задумчиво глянул на сыр и хлеб. В нашей деревне это была роскошь: муки тут уже пару месяцев никто не видал. Я знала, что он пойдет со мной. Эгор даже в столь юном возрасте был хитрым и смышленым малым. А ему всего-то пятнадцать годков.

С него вырастит достойный мужчина, жаль, что моей Эмбер он не подходит Не видела я в глазах парня интереса к ней. Да и она на него, как на брата меньшого, смотрела.

Я перевела взгляд на двойняшек, что жались к Талии, и голодными глазами поглядывали на холщевую сумку в маминых руках. Бедные дети не знали, ни что такое сладость, ни как леденец на палочке выглядит. Война забрала у них все: детство, радость, отца. Порою я задумывалась, зачем вообще рожать дите, если не можешь даже накормить его досыта. Потому и не понимала я Лестру и ее жгучее желание выскочить замуж. А для чего? Чтобы смотрели голодными глазами. Чтобы сын вместо того, чтобы с девчонками на лавочке дружить, в Туман уходил за куском мяса. А потом ждать его у калитки и молится всем известным богам, чтобы живого вернули.

Нет, не хотела я ни мужа, ни детей.

Я не желаю дочерям и сыновьям своей судьбы.

Талия, пригладив девочек по голове, глянула на сына.

— Пойдешь? — негромко спросила она.

— А чего бы ни пойти, — отозвался он. — Даже если не заплатят, так хоть ноги унесу. Все безопаснее. А с тебя иллюзия не спадет?

Я криво улыбнулась. Глупый вопрос.

— Ну, мало ли что, — парень улыбнулся в ответ, — а то поползут потом россказни, как мужик бабой обратился. Пса дворового в твоем исполнении до сих пор помнят.

Целая деревенская легенда получилась.

Ну да. Я стыдливо отвела глаза. Мой отец никогда не трепался по поводу дара своих дочерей. У нас-то в основном маги земли рождались, да так — стихийники слабенькие. А я вот уникальна в своем роде. Конечно, иллюзионисты в нашем роду встречались, но род их деятельности не располагал к лишней болтовне. Дед мой на дороге грабил обозы богатеев княжеских. Батька его домушничал.

О таком как-то на лавочках не трепятся. Одни соседи и знали, и то, потому что предки наши ближайшие в одной банде разбойничьей состояли.

Да и мне хвалиться нечем. Чего скрывать, обносила я периодически чужие огороды.

В нашем-то шаром покати. Ну, не смотреть же мне, как сестры с голоду животами маяться. А если в лесу пусто или петли мои обшарят чужие. Да, и такое бывало.

Редко я на чужие грядки покушалась, но бывало, и мне за это совестно.

Много не брала, по чуть-чуть, но воровство его как не отбеляй, а все ровно грязное депо.

Эмбер снова закашлялась, и это как-то привело всех в чувство и вывело из думок.

Все же ночь на дворе. Все уставшие.

— Пойдем мы, — Талия устало поднялась. — Девочкам спать уж давно пора, да, и Эгора потрепало сильно. Рада я, что ты, подруженька, жива здорова. Я уж думала все, нет тебя больше, не усидела дома, как Мово своего схоронила, так нет мочи на туман смотреть.

Я слабо улыбнулась и кивнула. Талия была всего на восемь лет меня старше. Они с будущим мужем с самого детства под ручку ходили. Я еще девчонкой подглядывала за ними, да дразнила «женихом и невестой». Эгора она рано родила: свадьбу только сыграли, а через месяц и сынок уже появился. Мама бегала, роды принимала, а я помогала, как могла. И ведра с водой, и простыни чистые подавала.

Никто тогда и знать не знал, что так судьбы наши сложатся. Что сын ее ради меня в туман соберется. Что общее горе у нас будет на две семьи.

— До завтра тогда. Ты выспись хорошо, — Эгор устало поднялся и, хромая, неспешно пошел на выход. — Другим-то будем говорить?

— А чего нет-то, — пожала я плечами, — кусок хлеба всем нужен.

— Значит, с утра обегу всех, — Эгор вздохнул. — Кстати, я дочь Торгаса нашел.

— Нанью, — удивилась я, — и как умерла? Хоть не мучилась?

— Живая, — он улыбнулся, просияв лицом, — мы с ней вместе по болотам уходили. Она, считай, сутки там хоронилась. Говорит, голоса они с сестрой услышали, но не послушали. В общем, сами виноваты. Но старик их хоть отошёл немного от горя.

— Я голоса тоже сегодня слышала, — призналась я, — это тени. Они совсем рядом были. Голосом мамы звали.

— С каждым днем все страшнее и страшнее, вовремя северяне пришли, — Талия покачала головой и поднялась со стула.

— Не скажи, — неуверенно ответила я, — княжеские лазутчики про них прознают и нагрянут сюда, разбираться кто такие.

Талия на мгновение призадумалась, а потом вскинула на меня испуганный взгляд.

— Чердак нужно в порядок привести, лестницы отладить, да подлатать. — услышала я от Эгора. — Если что, прятаться туда, да сидеть, как мышам. С этими подонками шутки не шутят.

Я согласно кивнула, и тут же вспомнила в каком состоянии наша крыша. Там дыра на дыре. Все прогнило.

Соседи неспешно покинули наш дом. Эмбер сидела, укутавшись. на кровати и не сводила с меня глаз.

— Сильно испугалась? — вопрос как-то сам вырвался.

Она кивнула, по щеке скатилась слезинка.

— Думала, если к утру не придешь, сама уйду в туман, чтобы с тобою там быть.

Вместе-то оно все лучше, правда.

От ее слов мне сделалось страшно. Что стало бы с ней, пропади я? Талия бы в семью приняла, только у нее самой голодных ртов.

Подойдя к кровати, я обняла сестренку. Хотелось сказать что-то ободряющее, да слов не находилось.

— Ты же больше не пойдешь в лес, правда? — выдохнула она.

— Я больше не стану так рисковать, — искренне пообещала я, — я буду прислушиваться к своему внутреннему голосу. Хворост собирать только у кромки леса, петли на зайца перенесу ближе.