Тайна картины с драконом - Кэтрин Вудфайн

– Ох, беда, – прошептал дядя Сид. – Джо! Билли! Уймите их… Скорее!

Мальчики побежали вслед за собаками по главной лестнице, а мистер Макдермотт и Сид – за ними. Софи замешкалась на секунду, потом тоже поспешила наверх. Она и так сильно задержалась, но ей было ужасно любопытно, чем всё это закончится. Дейзи с Лаки мчались вверх по ступенькам, огибая посетителей. Они толкнули посыльного с коробками и сбили с ног ребёнка в матросском костюмчике. Мальчик заплакал. Одна леди завопила от ужаса и пошатнулась, но её тут же подхватил дядя Сид, вежливо проговорив:

– Приношу вам глубочайшие извинения за это досадное недоразумение, мадам.

Собаки тем временем уже бежали через канцелярский отдел, опрокидывая бутылочки с цветными чернилами, и писчая бумага с конвертами взмывали в воздух. Дейзи с Лаки не обращали внимания ни на суету вокруг, ни на сердитых продавцов, грозящих им кулаками, ни на Билли с Джо. Они забежали в библиотеку, где на них строго посмотрела важная леди в больших очках, и ворвались в приоткрытую дверь гримёрки. Мальчики застыли на пороге и переглянулись.

– Туда нам нельзя! – прошипел Билли.

Из примерочной раздалась какофония криков и визга, затрещавшей ткани и ругани Клодин на французском.

– Пожалуй, выбора у нас нет, – сказал Джо и скользнул в гримёрку, Билли последовал за ним.

Софи снова услышала крики, но не прошло и минуты, как её друзья вернулись с собаками на поводках и с красными от смущения лицами. Дейзи держала в пасти разодранную белую перчатку. Лаки тащила за собой пожёванное боа из перьев и гордо виляла хвостом.

Софи невольно рассмеялась. Мистер Макдермотт тоже улыбался. К ним подбежал запыхавшийся дядя Сид. Он успел отвести ошеломлённую леди в дамскую комнату отдыха, успокоить продавцов в канцелярском отделе и рассыпаться в извинениях перед леди в библиотеке. Бедняга вытер лоб носовым платком, покачал головой и произнёс:

– Ну и ну! От этого искусства одни беды.

Следующие две недели «Зелёный дракон» не шёл у Лео из головы. Картина постоянно отвлекала её от работы над выставкой, и она то и дело подходила взглянуть на оригинал. Вскоре ей стало казаться, что она знает наизусть каждый мазок.

– На выставке есть и другие картины, – как-то раз бросила ей Конни, закатив глаза.

– Не обращай на неё внимания, – прошептал Лео Смитти. – Ей просто обидно, что мистер Лайл не захотел купить одну из её картин.

Но Лео и так не задевали слова Конни. Она радовалась своему первому заказу и готова была вложить в него всю душу. Долгие часы в библиотеке Спенсера она изучала биографию и работы Бенедетто Касселли и допоздна трудилась в мастерской, экспериментируя с предоставленными мистером Лайлом материалами.

«Мне начинает нравиться в Лондоне», – написала она в одном из писем к леди Тримейн. В Спенсере ей тоже начинало нравиться. Легче там учиться не стало, но Лео потихоньку начала привыкать к художественному институту. Ей нравилось, что остальные студенты принимают всех такими, какие они есть, – не важно, ходишь ты с костылём, как Лео, или говоришь с северным акцентом, как Смитти. Девчонки могли стричься коротко, носить разноцветные одеяния и разномастную обувь, как Конни; мальчишки могли отращивать волосы, как Ричард Николс с третьего курса, который, по мнению Лео, одевался прямо как настоящий пират.

У большинства студентов денег почти не было, но и это никого не смущало. Друзья скидывались на чай и пироги, одалживали друг другу шиллинг-другой на оплату съёмных комнат. Многие жили в крошечных каморках на чердаках или в подвалах в Блумсбери или Челси, питались пустым супом и варёными яйцами и все свои скромные средства спускали на книги, принадлежности для рисования и походы в кафе «Роял». Лео очень повезло: леди Тримейн нашла для неё прекрасные комнаты, и ей выделили приличное содержание.

Ещё у других студентов Спенсера, в отличие от Лео, были свои твёрдые убеждения. Они всё время о чём-то спорили, что-то обсуждали – грядущую выставку или политические новости. Лео почти никогда не участвовала в разговорах, но внимательно слушала, как Джек выступает в защиту социализма, как Конни говорит о том, что женщины тоже должны иметь право голосовать. Конни была ярой сторонницей суфражисток и регулярно ходила на их собрания. Лео даже не знала, кто это такие, до своего поступления в Спенсер. Конни показала ей номера газеты «Суфражистка» и свой эмалированный значок, который всегда носила на лацкане пальто. На нём разноцветными буквами, фиолетовыми, белыми и зелёными, значилось: «Право голоса для женщин». Это были цвета движения суфражисток.

– Обязательно сходи со мной на собрание, послушаешь миссис Сент-Джеймс, – уговаривала она Лео. – Это одна из лидеров движения. Она потрясающая.

Лео также поняла, что Джек считает поведение суфражисток слишком экстремальным, например, когда они приковывают себя цепями к оградам, разбивают окна или устраивают поджоги. Они с Конни частенько сталкивались лбами по этому поводу, но всё равно оставались хорошими друзьями. Лео поражалась их дискуссиям и гадала, как бы отец или Винсент отреагировали на заявление, что женщины тоже должны иметь право голосовать, и вообще на то, что девушка разбирается в политике. Здесь же все внимательно слушали Конни и никто её не осуждал.

Больше всего в Спенсере Лео нравилось то, что никого не волновало, откуда ты родом, из какой семьи. В гостиной Уинтер-холла принадлежность к высшему сословию и происхождение ценились превыше всего, а здесь значили чуть меньше, чем ничего. Не важно, где твой дом – в лавке мясника в Ист-Энде, как у одного из самых талантливых студентов третьего курса, или в особняке за городом, как у Лео, – это никак не влияло на отношение к тебе. Единственное, что имело значение, – это талант. И Лео всей душой отдалась рисованию. Каждую свободную минутку она корпела над копией «Зелёного дракона».

Однажды вечером, когда она в очередной раз разглядывала оригинал в «Синклере», к ней подошёл поговорить мистер Лайл. Лео была так погружена в свои мысли, что не сразу его заметила.

– Интригующая картина, да? – Голос Лайла вернул её к реальности. – Сложно оторвать взгляд. Я давно задаюсь вопросом: о чём думал художник? Что хотел сказать? – Мистер Лайл говорил своим особым тоном лектора. – Дракон – не только мифическое существо, но и символ. У одних культур он означает мудрость, у других – силу, благополучие или удачу. – Мистер Лайл улыбнулся. – А как идёт ваша работа?

– Я почти закончила, – застенчиво ответила Лео. – Надеюсь, копия получится достойная.

– Что ж, вижу, вы ответственно подошли к вопросу. Прекрасно, мисс Фицджеральд. Я с радостью посмотрю на вашу картину завтра утром, когда приду в Спенсер.

Он повернулся к выходу, но Лео, набравшись смелости благодаря его словам, окликнула мистера Лайла:

– Я кое-что заметила. – Она показала на левый верхний край картины, рядом с головой дракона. – Здесь как будто другая текстура. Словно что-то закрашено.