Флагман владивостокских крейсеров - Александр Чернов

Плюс, будто по заказу, подоспел еврейский вопрос, обострившийся из-за погромов и вылившийся в «объявление войны Романовым» со стороны крупных американских банкиров-иудеев во главе с самими Ротшильдами.

Евреи… Да, конечно, они взвинтили цены на хлеб и продукты. И на кредит. А что еще будет делать перекупщик и ростовщик, если в стране неурожай и бардак? Пенять ему на это – пытаться лечить симптомы, но не саму болезнь.

Не имея эффективного рабочего и антимонопольного законодательства, не обложив налогом наследства, не решив вопросов интенсификации сельхоза, империя закономерно оказалась на пороге социальных потрясений. Чего, как оказалось (удивительно, да?), ни сам самодержец, ни его окружение не хотели. Только решать все вышеперечисленные проблемы не торопились, поскольку тогда пришлось бы «прижимать» помещиков, промышленников и банкиров. А этим деятелям делиться не хотелось. Могли и прибить реформатора.

В поисках выхода кое-кто в царском окружении решил, что «маленькая победоносная война» с Токио не только откроет нам торговые ворота на Востоке, поправив экономическую ситуацию, но и будет способствовать ослаблению внутреннего кризиса: шовинистическая волна захлестнет разномастное революционное движение. Это, как я понимаю, и есть одна из главных причин, почему на вершине власти в Российской империи образовалась собственная «партия войны с Японией» или так называемая «безобразовская шайка».

Цинично рассуждая, надежды эти были не беспочвенны. Но, само собой, при двух вышеназванных условиях. Если война будет маленькой (по времени и жертвам) и, главное, победоносной. Переоценивая собственные силы и пренебрежительно относясь к «азиатам», безобразовцы требовали «твердой» политики. Они считали, что империя на далеких Японских островах на войну сама не пойдет, а лишь попытается побольше выторговать для себя в ходе неизбежных дипломатических раундов. И самого Николая не особо смущало то, что военная готовность России на Дальнем Востоке значительно отставала от помыслов сторонников нового курса во внешней политике.

Кстати, их непримиримые друзья, «Витте и Ко», во многом поспособствовали такому положению дел. Особо отметим роль военного министра, а сейчас командующего нашими войсками в Маньчжурии, генерала Куропаткина. Заметь, он за несколько лет на своем посту очень тесно сошелся с Витте. С министром финансов! Прикинь, чем должна закончиться дружба министра финансов и военного министра, если довести ситуацию до абсурда? По-видимому, тем, что все российское войско будет состоять из одного военнослужащего, но с весьма солидным денежным содержанием. То есть из самого министра. Шутка, конечно, но…

Такой вот кадр. Поэтому убрать из Маньчжурии Куропаткина – моя идея фикс. Хоть в лепешку разбейся, дорогой, но решать ее тебе придется. Или, смотри, буду решать сам. Угадай с трех раз – как? Поэтому не доводи до греха, блин…

Как все происходило технически. В 1898 году группа лиц из ближайшего окружения Николая II образовала акционерное общество для эксплуатации естественных богатств Кореи и Маньчжурии. Они использовали свои высокие связи при дворе для получения из Госбанка безвозвратных ссуд под изыскательские работы, содание и охрану там предприятий. В состав «безобразовской клики» кроме самого Безобразова входили князья Юсупов, Щербатов, Воронцов-Дашков, фон Плеве, контр-адмирал Абаза, ставший управделами общества, обер-егермейстер Балашов, крупный помещик Родзянко и, конечно, великий князь Александр Михайлович.

Считая слишком затратными и ненадежными методы экономического «завоевания» Китая, они проповедовали прямой военный захват всей Маньчжурии. И убеждали государя не выводить из нее армию, вопреки уже заключенному с Китаем соглашению. Более того, не довольствуясь только Маньчжурией, они предлагали аннексировать и всю Корею. Целиком. «Безобразовская клика» во многом способствовала тому, что в российских правительственных кругах все большее распространение получала идея присоединения к России де-юре северной части Маньчжурии по аналогии со среднеазиатскими территориями. Название этих земель – Желтороссия – впервые было предложено князем Воронцовым-Дашковым.

Безобразовское акционерное общество приобрело в Корее частную лесную концессию. Ее территория, охватывая бассейны рек Ялу и Тумыни, протянулась на 800 километров вдоль китайско-корейской границы от Корейского залива до Японского моря. Фактически она занимала всю приграничную зону. Так Желтороссия в закамуфлированном виде появилась на географической карте Дальнего Востока. Формально концессия была приобретена частным акционерным обществом, но царское правительство под видом лесной стражи ввело туда войска – «стражу». Повод был: из 400 паев 170 принадлежали императору лично. Стража эта состояла почти из полутора тысяч «уволенных в запас» сибирских стрелков, которые заменили первоначально нанятых для этой цели несколько сотен китайцев.

Резонный вопрос: зачем понадобилось хозяину земли русской, у которого и так все его, по определению, влезать в какие-то там концессионные паи? Ответ на него очевиден – дело это было более политическим, нежели голым предпринимательством. Это был повод, провокация, если хочешь. А по сути, наша буферная зона, отделяющая Маньчжурию от Кореи. Опираясь на нее, можно было или спокойно наблюдать за возможной высадкой в Корее японских войск, или самим подготовиться к проведению ее аннексии.

В концессии на реке Ялу, конечно, при объективном рассмотрении, трудно найти нечто экономически предосудительное. Идея с точки зрения бизнеса была здравой и разумной. Открываемые концессии для эксплуатации возможности – сказочные. Даже для богатой лесом России. Одни лишь запасы в миллиард кубометров ценной древесины в долинах пограничных рек Туманган, Ялу и на острове Уллындо, вкупе с удобными транспортными коммуникациями и близостью развивающихся рынков, объективно сулили русскому капиталу полноценное и прочное закрепление в регионе.

Стоимостная оценка концессионных активов раза в три выше капзатрат, понесенных Россией на сооружение КВЖД и ЮМЖД. Но для освоения всего этого богатства требовалось жесткое политическое, а следовательно военное закрепление России в регионе.

Однако у Витте были иные виды на инвестиции. И он начал активно противостоять «безобразовским» планам. И вместо логичного поиска новых источников финансирования северокорейского направления российской экспансии предложил урезать уже существующие статьи расходов. В первую очередь – оборонные. К тому моменту уже серьезно зависимые от Витте Куропаткин с Алексеем Александровичем его поддержали…

Масла в огонь подлила и долбаная, так называемая русская общественность. Газеты, ангажированные Витте и его сторонниками, зашумели о безумной авантюре. В обществе стали говорить: «Швыряют миллионами, чтобы великим князьям можно было наживаться на лесных концессиях на Ялу». Давление на правительство было произведено такое организованное и всестороннее, что… по настоянию Витте средства на постройку Порт-Артурской крепости были значительно урезаны! «Своими» расходами, в частности, на инфраструктуру Дальнего, он поступиться не захотел. Или не смог. Конфиденциальные обязательства-с…

Между тем правительство медлило с выводом армейских сил из Маньчжурии, хотя сроки, установленные договором от 8 апреля 1902 года, миновали. Это вызывало понятную настороженность у Пекина и плохо сдерживаемую ярость в Токио. Но в Зимнем продолжали придерживаться мнения, что «макаки не посмеют». И к декабрю 1903 года переговоры с Японией достигают предельного напряжения. Посланник Курино буквально умоляет министра иностранных дел ускорить ответ на его ноты, которые неделями остаются без ответа. Увы, Ламсдорф бессилен: дипломатическая переписка с Японией изъята из его ведения. Ее на свой страх и риск ведет Особый комитет. Курино добивается личной встречи с царем, но Николай II для японского посланника неизменно «занят».