Да будет праздник - Никколо Амманити

“Каков я!” Он вытер салфеткой губы. “Как я ему сказал? Нет. Меня это не интересует”. Какой из ныне здравствующих сатанистов осмелится отвергнуть предложение стать референтом Сынов Апокалипсиса по Центральной Италии? Ему захотелось позвонить Мердеру и рассказать ему, как он послал в задницу Куртца, но разговор могла услышать Серена, и потом, он не хотел, чтобы Мердер знал, чтó эта сволочь Куртц думает о Зверях Абаддона, он расстроится.

Саверио сам себе удивлялся, насколько решительное и безапелляционное у него вышло это “нет”. Он не мог удержаться от того, чтобы произнести его вновь:

– Нет!

– Что – нет? – осведомилась Серена, не поднимая глаз от ногтей, которые она покрывала алым лаком.

– Ничего, ничего. Просто мысли… – Саверио почувствовал порыв поделиться с женой, но удержался. Если она узнает, что он стоит во главе сатанистской секты, то как минимум потребует развода.

Однако это “нет” могло стать началом переворота в его жизни. За этим “нет” неизбежно последуют другие, которые давно пора было произнести. “Нет” субботним вахтам на фабрике. “Нет” работе сиделки при тесте. “Нет” ежевечерней повинности выносить мусор.

– Со вчера осталась индейка. Разогрей ее себе в микроволновке. – Серена поднялась, помахивая растопыренными пальцами.

– Нет, – само вырвалось у него.

Серена зевнула.

– Я иду спать. Когда закончишь, убери со стола, вынеси мусор и выключи свет.

Саверио оглядел жену. На ней были расшитые стразами джинсы-стретч, белые лакированные ковбойские сапоги и черная майка от Валентино с огромной “V” на груди.

“Даже малолетки, что пасутся у торговых центров, и те так не выряжаются”.

* * *

Серене Мастродоменико было сорок три, и солнце, под лучи которого она подставляла свою кожу все эти годы, сделало ее сухой, как вяленый помидор. Она была очень худая, несмотря на то что меньше года назад родила двух близнецов. Издали она производила впечатление – стройной фигурой, тугими как мячики грудями и кожей цвета кофе с молоком. Но стоило подойти поближе – и оказывалось, что кожа дряблая и огрубелая, как у носорога, а уголки губ, шею и декольте покрывает сеточка тонких морщинок. Зеленые глаза сияли живым блеском над гладкими и округлыми, как половинки яблок, скулами.

Серена часто надевала открытые туфли, демонстрировавшие во всей красе точеные лодыжки и изящные пальчики. Она носила легкие платьица, из-под которых выглядывали кружева бюстгальтера, на пару номеров меньше размера груди, и два синтетических полушария. Она увешивалась этническими украшениями, словно какая-нибудь берберская принцесса в день коронации.

За долгие годы брака Саверио убедился, что супруга пользуется немалым успехом у мужчин, особенно у молодых. Всякий раз, как она приезжала на фабричный склад, грузчики, эта свора сексуально озабоченных самцов, начинали его подначивать. Их не останавливало даже то, что она дочь хозяина.

“Воображаю, какая шикарная твоя жена в постели. Не то что эти соплячки – опытная баба. Мигом раздвинет тебя всего, как диван-кровать”, “Сними уж для нас порнуху!”, “Савé, как тебе удается ее ублажить? По мне, так ей нужна рота супермужиков…”, “Классический случай: строит из себя фифу, а на самом деле та еще потаскуха…”. И прочую пошлятину, которую лучше не повторять.

Если бы эти тупицы знали правду. Серена терпеть не могла секс. Говорила, что это мужланство. Ей была противна всякая нагота, она находила отвратительными все телесные выделения и все то, что имело отношение к физическим отношениям (за исключением массажа, который, однако, ей делали только женщины).

И все же что-то в этом было не так, подозревал Саверио Монета. Если ее так воротит от секса, почему она везде появляется разодетая как “подружка плейбоя”? И почему при всех свободных местах на стоянке она оставляет свой внедорожник именно напротив склада?

* * *

Саверио встал и начал убирать со стола. Ему не хотелось идти спать, слишком он был доволен. К счастью, близнецы спали. Самый подходящий момент, чтобы сосредоточиться на идее, которая потрясет Зверей Абаддона и остальной мир. Он нашел блокнот и ручку, взял в руки пульт, чтобы выключить телевизор, когда услышал голос ведущего Джерри Скотти:

– Невероятно! Наш славный Франческо из Сабаудии не спеша так взял и дошел до вопроса на миллион евро…

Претендент был нервный человечек с вымученной улыбкой на губах. Ощущение было такое, что он сидит на еже. У Джерри, напротив, было довольное выражение полосатого кота, только что слопавшего банку тунца. Недоставало только, чтобы он начал скрестись когтями о кресло.

– Ну что, дорогой Франческо, ты готов?

Человечек сглотнул и поправил воротник на куртке.

– Вполне…

Джерри выпятил грудь и весело обратился к публике:

– Вполне! Вы слышали? – Потом, разом посерьезнев, он заговорил в объектив: – Кто из вас не нервничал бы сейчас? Поставьте себя на его место. Миллион евро может перевернуть вашу жизнь. Ты сказал, что мечтаешь расплатиться по кредиту за дом. А сейчас? Если выиграешь, о чем подумываешь, помимо займа?

– Ну, я бы купил машину своей матери и потом… – Игрок задыхался. Наконец он глотнул воздуха и сумел ответить: – Я бы хотел сделать пожертвование Институту Сан-Бартоломео в Галларате.

Джерри смерил его испытующим взглядом:

– А чем он занимается, скажи, пожалуйста?

– Помогает бездомным.

– Что ж, поздравляю. – Ведущий призвал публику к аплодисментам, и зал отозвался дружными овациями. – Ты филантроп. А мы потом не увидим, как ты разъезжаешь на “феррари”? Нет-нет, видно, что ты честный человек.

Саверио покачал головой. Если бы он выиграл эту сумму, то купил бы на нее средневековый замок где-нибудь в горах Марке и устроил бы там оперативную базу Зверей.

– Ну а теперь вопрос. Готов? – Джерри подтянул галстук, прочистил голос и зачитал вопрос и четыре варианта ответов, появившиеся на экране:

Саверио Монета едва не упал со стула.

Подкрепив свое эго жизнетворной инъекцией, Фабрицио Чиба пребывал в великолепном расположении духа. Он написал значительный роман и напишет другой, еще более значительный. Не было больше нужды задаваться вопросом о причинах успеха. Поэтому, увидев, как Элис Тайлер беседует с директором по продажам издательства “Мартинелли”, Фабрицио решил, что пришло время действовать. Он допил виски, взъерошил волосы и сказал индийскому писателю:

– Простите, мне надо поздороваться с одним человеком.

И двинул в атаку.

– Вот и я, здравствуйте, я Фабрицио Чиба, – не церемонясь, представился он и обратился к Модике: – А поскольку вы кровопийцы и не платите мне ни лиры за ваши презентации, я могу делать что хочу, так что я забираю у вас самую талантливую и очаровательную переводчицу в мире и ухожу с ней пить шампанское.