Любовь и другие странности - Мари Князева

Но тут внезапно Пашина рука вместе с колбой обвилась вокруг моей талии, а его горячие сухие губы накрыли мои, и я с таким ошеломлением нырнула в первый в своей жизни поцелуй, что кисти мои сами собой раскрылись, и две колбы с оглушительным звоном разбились об пол.

Промо-код на "Любовь зла 2": pAVqttlg

Глава 8. Всё-таки влюблён

Паша

Не успел я как следует распробовать мою Золотинку: она так растерялась, что уронила колбы, и вышло ещё громче. А ведь я просто хотел заставить её молчать, чтобы она не спалила нас за подслушиванием чужих тайн, которые я, разумеется, подслушивать не собирался - хотел по-тихому свалить. Но понял, что Злата не намерена ретироваться незаметно, а хочет заявить о себе. Руки были заняты - пришлось закрыть ей рот единственным, что оставалось свободно. Только вот я не ожидал такого эффекта.

Мне кажется, этот звон вся школа услышала, не то что математичка. Пришлось оторваться от девчонки и утащить её прочь, пока наши голубки нас не увидели. Мы бежали сломя голову, Злата - с пустыми руками, я - всё ещё с колбами, и примчались обратно, туда, откуда уходили. В последний момент я сунул свои колбы девочке. Химичка встретила нас недоумённо и хмуро.

- Там... это... - сбивчиво заговорил я, пытаясь одновременно отдышаться, - я колбы разбил нечаянно. Простите...

Началась суматоха: в сосудах-то была не простая вода, а реагенты. Пришлось устраивать масштабную уборку со спецсредствами. Мы со Златой, конечно, помогали, но больше мешали, особенно она, потому что всё норовила схватить что-нибудь голыми руками и в итоге порезалась, а потом ещё получила ожог. Нас отправили сначала в медпункт, а потом домой, но я повёл Злату сначала к себе. У бати мощная аптечка, наверняка что-то подходящее для химических ожогов есть, а в школьном медпункте - одна зелёнка.

Я усадил девочку на кухне, разложил её руку на столе, стал копаться в ящике с медикаментами. Кажется, мы только сейчас начали приходить в себя. Злата долго молчала, но потом, словно собравшись с силами, выдохнула:

- Зачем... зачем ты это сделал?

- Что? Взял вину на себя?

- "Взял"?! Вина и так на тебе. Зачем ты меня поцеловал?!

Фигасе, я ещё и виноват во всём!

- А чем прикажешь затыкать тебе рот, когда все руки заняты?

- А зачем затыкать мне рот?!

- Затем, что если себя обнаружить в такой ситуации, ты потом уже не сможешь нормально с человеком общаться. Учителей я имею в виду. Нафиг надо?

- Я и так не смогу с ними общаться.

- Это ничего, главное, чтоб они могли. А для этого им нужно не знать, что ты в курсе их маленькой тайны.

- Ничего себе, маленькая!

- Злат, да чего ты судишь? Ты сама была в этой ситуации?

- Я в неё никогда не попаду!

- Нет никакого смысла зарекаться.

- Я. Не. Попаду. А ты... их оправдываешь?!

- Нет. Не судить - это значит вообще не думать об их поведении. Хорошо они поступают или плохо - не моё дело. Папа тебе такого не говорил?

- Но это как-то... они же обманывают... своих близких!

- А ты тут причём?

- Я - знаю. Неужели так всё и оставить, никому не сказать, даже им самим?

- Нет.

- Но это ужасно.

- Это полностью на их совести. В таких вопросах лезть со своими понятиями правды и справедливости - только хуже делать. Всем.

Злата покачала головой:

- Какой же ты странный!

Я усмехнулся:

- Ну, теперь мы квиты. Хочешь - спроси у своего бати или у мамы, как они считают, нужно ли в таких вопросах лезть к людям.

- Спрошу. - Она помялась. - Значит, ты... не собирался меня целовать? Это было просто... для дела?

- Нет, не собирался. Мы же друзья.

- Точно! - она выдохнула и улыбнулась с таким облегчением, что у меня кольнуло где-то в груди.

Мы с ней пообедали: я - бужениной с рисом, она - одним рисом, и ещё я открыл для неё баночку консервированного горошка. А потом мы сделали все уроки на черновик, и я проводил её домой. И возвращался целый час - так задумался, что не заметил, как время прошло. О чём думал - сам не знаю, но ощущал какую-то смутную тревогу. Есть вечером совсем не хотелось, а потом было трудно уснуть. Я проворочался до двух ночи, после чего забылся поверхностным беспокойным сном. И снилась мне Злата. Мы были с ней вместе, разговаривали, вроде бы... а потом - я обнял её. Она так легко и с удовольствием упала ко мне в объятия... даже не верилось: она такая колючка и, похоже, серьёзно озабочена тем, чтобы наши отношения не выходили за рамки дружбы... Но во сне это совсем исчезло - Злата мне не сопротивлялась, и я нырял в близость с ней, как в тёплый океан. Исчерпав возможности объятий, но всё равно не насытившись, я припал во сне к её губам, и вот тут меня накрыло настоящее блаженство. Такое острое, что я даже проснулся и ощутил досаду от того, что это был только сон. Зато пришло наконец понимание.

- Злат, - сказал я ей на следующее утро. - Я тут подумал... Короче, я хочу ещё раз тебя поцеловать. Уже не для дела.

- А для чего? - прошептала она одними губами, мгновенно раскрасневшись и так широко распахнув глаза, что в них отражалось небо.

- Для проверки.

- Какой ещё проверки?

- Ну, есть у меня одна гипотеза, надо её проверить.

- Ты можешь гипотезу назвать?

- Кхм... похоже... возможно, я всё-таки в тебя влюблён.

Офигеть, как непросто было это выговорить! Я вообще-то эти слова и подобные им произносил в прошлой городской жизни не раз, но никогда это не было так тяжело.

Златино лицо из красного стало пепельно-бледным.

- Ты уверен? - спросила она придушенно.

- Нет, для того и проверка.

- А если да, то что?

- Ну... я подумал... может быть, ты станешь моей девушкой? В конце концов, какая разница, если мы помимо обычных дружеских развлечений будем ещё иногда целоваться? Я думаю... мне кажется, тебе понравится.

Злата судорожно сглотнула.

- Девушкой... это ведь совсем другое. Видишь ли, дело в том... что я решила...

Я не дослушал, что она там решила.