Тайна Катынского расстрела: доказательства, разгадка - Гровер Ферр

В книге «Убиты в Катыни» – последней по времени попытке обоснования «официальной версии» – предпринята попытка разрешить противоречие: там сообщается, что поначалу Чарнушевич содержался в Осташковском лагере, а за тем в квадратных скобках указано, что в ноябре 1939 года его перевезли в Козельск.26 Скобки указывают на то, что доказательств у авторов нет. Причём они полагают, что русское написание фамилии «Чарнушевич» соответствует польскому «Чернушевич»:

В списке Тухольского (Tucholski, p.90 col.2) Чернышевич указан среди военнопленных Козельска:

Что ещё больше запутывает дело, поскольку заключённый с точно таким же написанием имени и фамилии находился не в Козельске и не в Осташкове, а в Старобельске.

Таков вкратце случай с польским военнопленным, который поименован в «Официальном материале», но отсутствует в опубликованном там же эксгумационном списке и при идентификации которого Тухольский и Гурьянов (автор-составитель книги «Убиты в Катыни») оказались в затруднительном положении. Каждый честный и объективный исследователь обязан просто признать выявившееся несоответствие. Но жульническую науку характеризует иное: вместо поисков правды – слепое следование «официальной» версии, стремление выставить её в «безупречном» непротиворечивом виде.

В действительности никакое историческое или уголовное расследование не может быть «безупречным», не содержать противоречий и необъяснимых деталей. Честные следователи понимают это. Наоборот, фальсификаторы стремятся вылизать свои подделки так, чтобы те казались «совершенными».

Такова одна из неувязок в «официальной» версии. Жетон из Осташкова в Катыни говорит о том, что польских военнопленных из Осташкова в Калинин перевозили не для казни, а для чего-то другого. Ибо если их собирались казнить, почему бы не расстрелять их в Калинине, где, по «официальной» версии, уничтожены осташковские военнопленные?

Вместо того, чтобы признать узкое место в «официальной версии», авторы-составители книги «Убиты в Катыни» замалчивает проблему, не разрешая её. Вообще, приходится очень внимательно следить, чтобы заметить ловкость рук такого сорта. Но само противоречие, кажется, очень неудобно; оно не разрешено, потому что его невозможно разрешить и, таким образом, избавиться от смущающего присутствия осташковского жетона.

Почему нацисты вообще упомянули о нём? Возможно, они убрали бы упоминание о жетоне, если б располагали большим временем для подготовки тщательно отредактированной версии «Официального материала».

3. Многие из тел, эксгумированных нацистами и указанных ими как жертвы Катыни, находились в других лагерях.

Благодаря тщательному изучению первоисточников удалось установить: среди тел польских военнопленных, эксгумированных нацистами в Катыни, обнаружены те, кого, как оказалось, вывезли из Осташковского лагеря в Калинин, а из Старобельского лагеря – в Харьков.

Важность обнаружения в Катыни тел таких заключённых блестяще растолковал твёрдый сторонник «официальной» версии Алексей Памятных:

Памятных повторяет ту же мысль далее в той же статье:

“Посторонние”

Мы начнём с рассмотрения попытки Памятных разрешить вопрос о личности одного из военнопленных в списке «Официального материала». За номером 2398 там значится:

Но ни в одном из советских списков на этапирование из Козельска (Смоленск – Катынь) заключённого с таким именем нет. Единственный польский военнопленный с такой фамилией обнаруживается среди узников Старобельска (Харьков – Пятихатки).

«Официальная» версия Катыни исходит из предположения, что казни проводились в Калинине и Харькове, а трупы затем хоронили за пределами этих городов – в Медном и Пятихатках, соответственно. Но в случае идентификации старобельских (или осташковских) военнопленных в Катыни, такое предположение следует считать безосновательным, а истинность «официальной» версии – сомнительной.

Соответственно, Памятных попробовал показать, что под фамилией Шкута на самом деле фигурирует кто-то другой – Секула, имя которого записано нацистами с ошибкой. По предположению Памятных, советские органы твёрдую, перечёркнутую польскую букву “ ł “ перепутали с “ t “, а написанную латиницей “ e ” – с “ z “, и поэтому написали «Шкута» (Szkuta) вместо Секулы (Sekuła). Памятных обнаружил даже черновик германского списка, который якобы подтверждает его гипотезу: