Свидание с боссом - Тереза Карпентер

Тогда почему она так отвела глаза? И что это за привычка качать ногой вверх-вниз? Раньше за любимой близняшкой такого не водилось.

– Как знаешь, – сказала Тори. – Так что же выбрал Блэк?

– Собственный особняк.

– Неужели? – Тори откинулась в кресле. – А ведь я говорила…

– Согласна. Но нам придется попотеть. Дом пустовал долгие годы, большинство помещений в нем просто заброшено.

– Насколько?

– К счастью, несильно. Завтра у меня встреча с Блэком. Мы посмотрим, что именно нужно сделать.

Тори тяжело сглотнула:

– Лорен, что происходит? Ты ведешь клиентов, подрядчиков и поставщиков – возможно, поэтому Гарретт позвонил тебе. Но за помещения и кухню отвечаю я. К тому же мне принадлежит идея провести юбилей в особняке.

– Он лично попросил меня быть контактным лицом.

Тори усиленно заморгала. Профессионалам чуждо чувство обиды. Но в эту минуту она не испытывала ничего другого.

– Тори, между вами что-то было? – неожиданно спросила Лорен.

– Нет, конечно!

Лорен ушла от ответа про Рэя – значит, и Тори имела право соврать.

– Но должна быть причина, по которой он тебя избегает.

Тори сложила руки на груди.

– Помнишь, что говорили Дженна и девчонки? У него ужасный характер. Его поступки необъяснимы. Я вообще не знаю, как мы будем с ним работать. Но я знаю, что мы не должны позволять ему вмешиваться в наш бизнес.

– Все верно. – Лорен посмотрела на сестру из-под поднятых бровей. – Но ведь у нас есть проверенный способ.

– О нет! – протянула Тори, отмахиваясь от сестры руками. – Даже не думай. Последний раз мы делали это лет десять назад.

– Мы сможем. Не было случая, чтобы объект розыгрыша раскрыл наш хитрый план.

Этого просто не может быть. Лорен снова предлагала ей поменяться местами.

* * *

Тори провела ладонями по вишневой деловой юбке Лорен и проследовала за Гарреттом по коридору. Если хочешь выдать себя за сестру, выгляди максимально по-деловому. Строгая белая рубашка, юбка чуть ниже, чем носишь сама, волосы убрать во французский пучок. И побольше макияжа, чтобы скрыть видимые отличия.

По пути в особняк Тори сделала контрольную проверку – заехала на несколько минут в шоу-рум. Никто из персонала не заметил подмены.

Глядя на широкую спину Гарретта, Тори максимально подделывала походку сестры. Неплохо было бы продумать, как повела бы себя Лорен в той или иной ситуации.

Гарретт проводил Тори в просторный зал. Оглядевшись, Тори в присущей сестре манере покачала головой:

– Это нам подходит. Очень удачно, что отсюда есть выход и в оранжерею, и на террасу. И места много. Учитывая количество гостей.

Особенно если убрать спортивный инвентарь и ветхую мебель. Тори открыла двери на террасу, медленно вышла.

– Милая кошка, – сказала она.

Большая серая кошка сидела на перилах, удивительно похожая на ту, что Тори видела здесь в тот злопамятный день.

– Это не моя, – ответил Гарретт как ни в чем не бывало.

Тори вошла обратно.

– Вот здесь ковер выцвел от солнца. Сколько этим коврам?

Гарретт задумался.

– Это было во времена второй мачехи, значит, им лет двадцать. Третья мачеха поменяла здесь все, кроме ковров. То есть мебели и шторам лет пятнадцать.

Он говорил это так, словно столь резкие семейные перемены прошли мимо него.

– Сколько жен было у вашего отца?

– Пять. Четвертая и пятая не хотели жить в особняке, поэтому он купил им отдельные дома.

– Однако, – проговорила Тори. – А двоюродные, троюродные братья или сестры?

Он уже говорил, что у него нет родственников. Но ведь у современного человека должен же быть хоть кто-то!

– Нет. Отец не любил детей. Что с ковром? Будем менять?

Четыре мачехи. Ни братьев, ни сестер. Отец, не любящий детей. Неудивительно, что у него проблемы с общением. Такая биография объясняет холодную злобу в этих серых глазах.

– Если бы тон ковров был побледнее, это было бы незаметно. А так выцветшая область бросается в глаза. Особенно на фоне бордовых штор. – Тори показала пальцем на драпированный занавес. – Вообще, что касается цвета, это прерогатива Тори. Я посоветуюсь с ней и сообщу, что она скажет.

Тем временем идеи уже переполняли ее. Здесь подойдет современный ковер, растянутый от порога. Как вариант, можно отрезать выцветшие куски и положить красивую плитку.

– Наверху есть комнаты, которые можно задействовать? – поинтересовалась она.

Мышцы его лица заметно напряглись.

– Библиотека и комната отдыха. Но я не хотел бы, чтобы люди слонялись по всему дому.

– Это не проблема, – сказала Тори, копируя интонации сестры. – Везде будет охрана, так что можете не переживать за сохранность вещей. Мы поставим людей на первый, второй и третий этажи, чтобы…

– Исключено, – перебил ее Гарретт. – Третий этаж отпадает.

– Но триста гостей, – напомнила Тори. – Нужно задействовать все туалеты и ванные комнаты в доме.

По выражению его лица было видно, что Гарретт готов передумать проводить мероприятие в доме. Его ответ подтвердил догадку Тори.

– Наверное, игра не стоит свеч.

– Гарретт, других вариантов нет. – Нельзя допустить, чтобы он отказался. «Думай, Тори, думай, Лорен!» – Кинофестиваль начинается меньше чем через три недели. «Бай эрренджмент» готовит для «Обсидиан студиос» четыре других мероприятия. Если вы хотите отпраздновать юбилей студии, это нужно сделать здесь. И чем раньше мы вызовем бригаду уборщиков, тем лучше.

Его плечи напряглись.

– Я клиент, – резко сказал он. – И мне решать, как будет лучше.

– Но у нас договор на четыре мероприятия. Пятым идет юбилей, хотя на него еще нет контракта. Если вопрос с юбилеем не решится сегодня, мы не сможем продолжать. Или придется рисковать другими мероприятиями.

Тори водила по юбке влажными ладонями. Во рту у нее пересохло, но все же она не собиралась отступать.

– Все будет на высшем уровне, Гарретт. Нам только нужно ваше согласие. – Она отошла к лестнице и повернулась к нему вполоборота. – Можно увидеть верхние комнаты? И кухню, если вы не против. – Не дожидаясь ответа, она ступила на лестницу.

– Нет! – Резкий голос прозвучал прямо у нее над ухом. Гарретт схватил ее за руку и повернул лицом к себе. – Тори.

Явка провалена.

Она подняла брови в напускном изумлении:

– Вообще-то Лорен. – Она наигранно улыбнулась. – Ничего страшного, нас часто путают.