Бен среди людей - Дорис Лессинг

— Сейчас, — сказал Джонстон, наклоняясь к Бену и показывая на рычаг. — Я покажу тебе, как это делается. — И он показал несколько раз. — Надо прижать эти маленькие штучки по бокам друг к другу — видишь? Потом отпусти тормоз — действуй. И будь осторожен, смотри, не едет ли машина. — Все это было глупо; Бен ничего не мог понять, ничего не мог сделать. Он крепко сжимал кулак, глядя на руку Джонстона, отводя руку назад и потом выдвигая ее вперед, рядом с тормозом, но ничего не делал по-настоящему, просто не мог. И Джонстон это знал.

Рита заплакала. Джонстон выпрямился у окна, открыл дверь и приказал Бену:

— Вылезай.

Бен послушно вылез, хотя ему не хотелось; он мечтал еще посидеть внутри и поиграть в водителя. Рита сказала Джонстону:

— Ты жесток. Мне это не нравится.

Она пошла в свой подъезд, не глядя ни на него, ни на Бена. Джонстон сделал вид, что ему есть чем заняться в гараже, хотя клиенты не появлялись, и Бен пошел за Ритой наверх.

Теперь там стало получше, резкий запах Джонстона растворился, оставив лишь воспоминания. Рита сказала Бену:

— Тебе не обязательно куда-то ехать, если не хочешь. — Голос звучал мрачно, обиженно — она рассердилась на себя за то, что заплакала. Ей не нравилось показывать свою слабость, особенно перед Джонстоном.

— Садись, Бен, — сказала она, и он сел на стул, а она тем временем красилась, чтобы спрятать следы слез. Потом снова подвела глаза черным и зеленым, они стали огромными. Так клиенты не замечали ее лица, оно не было красивым — бледное, точнее даже белое, она же все время чувствовала себя плохо.

— Почему там сказано, что я киноактер? — спросил Бен.

Рита лишь покачала головой — она сдалась, объяснять было бы слишком сложно. Она знала, что Бен не ходит в кино, она могла поставить себя на его место и понимала, что ему и реальности более чем достаточно, он не может позволить себе усложнять все это искусственно. Но не знала, что Бена пугает само здание: темнота, ряды сидений, на которых может оказаться кто угодно, большой светящийся экран, от которого болят глаза.

Честно говоря, ее поразило, что Джонстон с «другом» написали в паспорте «актер». Актеры работают не все время. Зачастую они сидят без дела. Среди ее клиентов встречались актеры: оказаться без работы для них не кризис, хотя некоторые начинали беспокоиться. Бен отличался нестандартной внешностью, но считается, что поп-звезды, актеры и должны выглядеть впечатляюще. Нет, план был замечательный. Среди людей, занимающихся кино или музыкальными постановками, Бен будет не слишком заметен. Но что же задумал Джонстон? Она-то знала, что ничего хорошего.

И все-таки с Беном надо что-то делать. Сейчас позднее лето, скоро наступит осень, а за ней зима. Полицейские уже дважды сгоняли Бена с его любимой скамейки. Что он будет делать зимой? Полицейские знали его. Все бездомные и бродяги, должно быть, тоже его знают. Наверное, Джонстон прав: Рита не была во Франции, зато бывала в Испании и Греции и могла с легкостью представить его в испанском баре или таверне, а в лондонском пабе — нет. Но Джонстона благополучие Бена не интересовало, в этом Рита была уверена.

Ночью, когда ее клиенты кончились и разъехались водители мини-такси, скорее, это было уже утро, а не ночь, а Бен сидел скрючившись в дверном проеме «Ковент-Гардена», она спросила у Джонстона, что он задумал сделать с Беном, и когда тот рассказал, Рита рассердилась и попыталась ударить Джонстона, но он схватил ее за руки и сказал:

— Заткнись. Все получится, вот увидишь.

Джонстон собирался заставить Бена перевезти кокаин — «Рит, это много, миллионы» — в Ниццу, не пряча, в обычных сумках.

— Разве ты не понимаешь, Рит? Бен такой странный, что легавые попытаются определить, кто он такой, на все остальное у них времени не хватит.

— А когда он доберется до места?

— Тебе-то что? Кто он тебе? Для забавы просто, и все.

— Мне его жаль. Я не хочу, чтобы его обижали.

Так в прошлый раз в разговоре появилось слово «решетка». И опять эта тема стала неизбежной.

— Ему будет сложно в самолете, сложно с багажом, и что он будет делать в стране, где не говорят по-английски?

— Я все продумал, Рит. — И он рассказал свой план в подробностях.

Рите пришлось признать, что Джонстон предусмотрел все. Ее впечатлило. Но даже если план сработает, Бен окажется один в чужой стране.

— Я не хочу, чтобы он тут ошивался. Люди обращают на него внимание. В полиции ищут повода меня прикрыть. Им не нравятся мои такси. Я все говорю: вам не нравится, зато людям нравится. Я мог бы держать вдвое больше машин, если бы было, куда их ставить. Но легавые лишь на время смирились со мной и ждут повода. А Бен — это большая вывеска «Здесь Проблемы». Я боюсь, что он затеет очередную драку. Один из водителей жаловался, что Бен его завалил.

— Что он сказал?

— Назвал его волосатой обезьяной. Я остановил драку. Но… Рит, я хочу, чтобы ты поняла.

Рите пришлось признать, что это справедливо. Но было кое-что еще: Джонстон ревновал.

— Забавно, — сказала она, — ты никогда ни к кому не ревновал, а к нему ревнуешь.

Джонстону это не понравилось, но он все же смог изобразить кривую улыбку:

— Ну разве я могу с ним соперничать? С этой волосатой обезьяной?

— Он не просто обезьяна.

— Слушай, Рит, мне все равно. Мне он уже надоел.

Согласно своему плану, Джонстон начал водить Бена по магазинам, по хорошим магазинам, покупать ему приличную одежду. Больше никакого благотворительного хлама. Купить джинсы, брюки, трусы было несложно, но вот огромные плечи Бена, его грудь, крупные руки… в конце концов Джонстон решил обратиться к портному, заказал рубашки подходящего размера и пару пиджаков.

— Во сколько все это обойдется? — спросила Рита.

— Я же говорю, мы получим миллионы.

— Мечтай.

— Вот увидишь.

Потом Бена отвели к парикмахеру. Ему бы хотелось, чтобы на него посмотрела старушка: она говорила, что Бен будет хорошо выглядеть, и он знал, что так и вышло. Парикмахера удивила двойная макушка, но когда он сделал свое дело, ее никто бы и не заметил.

Джонстон устроил для Бена полет над Лондоном на маленьком самолете, чтобы тот привык летать. Сначала у Бена глаза на лоб вылезли, он орал от страха, когда смотрел вниз, но с ним рядом сидел Джонстон и вел себя так, словно ничего не происходит, и говорил:

— Бен, смотри! Видишь, это река, ты же знаешь, что такое река. А это, смотри, «Ковент-Гарден». А вон Черинг-Кроссроуд. — И Бен поверил, а потом рассказал об этом Рите.

— Когда можно будет полетать еще? — интересовался он.

— Скоро ты снова полетишь. В большом самолете.

А сама подумала: наверное, я тебя больше не увижу… Она полюбила его, да, полюбила. Будет скучать… Рита позволила Бену, точнее, спровоцировала Бена на то, что он отымел ее еще несколько раз, как можно больше — это было ни на что не похоже. Она прекрасно понимала, что его натура не расположена к нежности в такие моменты. Эти короткие акты обладания никак не были связаны с тем, что происходило несколько секунд спустя, и уже казалось, что ничего такого и не произошло. И все же однажды, когда Рита позволила Бену остаться на ночь, во сне он тыкался в нее носом, его волосатое лицо упиралось девушке в шею, а еще лицо и шею он ей лизал. Рита верила, что он ее любит. Бен спрашивал, поедет ли она во Францию, но что он представляет, когда говорит «Франция»?