Безумный спецназ - Джон Ронсон

Все это доктор Хардт рассказал полковнику Александеру и предложил провести на нем демонстрацию, однако полковник Александер отказался. Он пояснил, что в его мозгу хранится очень много военных тайн, а посему нет у него права идти на риск их разглашения доктору Хардту, хотя бы даже телепатически.

Доктор Хардт сказал, что понимает.

Полковник Хардт счел своим долгом сообщить доктору Хардту, что спецназ, вообще-то говоря, встретил эти идеи в штыки, назвав их «ересью, заумью и бредятиной». Мало того, есть все основания ожидать, что на лекции солдаты «откажутся сидеть смирно» и будут вести себя «неподконтрольно».

В таком случае, ответил доктор Хардт, он согласится принять этот вызов лишь на том условии, что военнослужащие сначала пройдут «месячный курс медитативной подготовки в уединенном пансионате».

— И знаете что? — спросил меня доктор Хардт. — Во-первых, они отказались называть это пансионатом, потому что для армии такое слово якобы не годится. Вместо этого выдумали какую-то «учебку». А во-вторых, все пошло прахом. Чудовищное фиаско.

— Почему? — спросил я.

— Не поверите, но солдаты шумели и бранились на медитативных занятиях, — горько ответил он. — От скуки.

Словом, к моменту приезда доктора Хардта в Форт-Брэгг десантники по-прежнему вели себя «крайне враждебно», виня его за принудительную месячную медитацию, которую считали «чушью» и «тратой времени».

Невысокий, худощавый и изящный доктор Хардт встревоженно оглядел злобных солдат, затем надел им на головы электроды и сам подключился к машине. Он включил альфаволновый мозготренировочный компьютер, и настройка началась.

— Внезапно, — продолжал Джим Хардт, — крупная слеза вытекла из моего глаза, скользнула по щеке и упала мне на галстук.

При воспоминании об этом моменте эмоциональной телепатии его взор также заволокло влагой.

— Я взял кончик галстука в руку — он был мокрым от слез — и сказал: «Я телепатически узнал, что кто-то в этой комнате испытывает сейчас грусть». И я ударил по столу кулаком и воскликнул: «Никто отсюда не выйдет, пока этот человек не признается!» Вот. Две минуты полнейшей тишины. А затем руку поднял один жестоколицый полковник и сказал: «Не иначе это я».

И он поведал доктору Хардту и своим боевым товарищам причину своей грусти.

Оказывается, в колледже этот полковник ходил в кружок хорового пения «Весельчак». Он пел народные песни и хоралы; сейчас, когда его мозг проходил настройку, в памяти всплыли те славные, двадцатилетней давности деньки.

— Он испытывал подлинную радость, участвуя в пении, — сказал Джим Хардт. — Но потом, сразу после колледжа, его призвали в офицерскую школу, где он принял решение прекратить радоваться. Счел, что радость неуместна в жизни армейского офицера, так что он совершенно сознательно, напряжением воли взял и — чик! — отключил в себе радость. А вот теперь, спустя два десятилетия, он вдруг понял, что этого вовсе не требовалось. Двадцать лет он прожил без радости — пожертвовав ею понапрасну.

На второй день настройки мозгов солдаты вновь надели электроды на головы.

— В этот раз, — продолжал Джим Хардт — оба мои глаза были как водопроводные краны. Тогда я снял свой галстук и выжал его. Вот до какой степени он вымок от моих слез. И опять я спросил: «Кто это сделал? Кто испытывает печаль?» Вновь прошло две минуты в тишине, и вновь поднял руку тот же самый полковник, только сейчас он рассказал другую историю, которую ему довелось пережить.

Речь шла о печально знаменитом Тете ком контрнаступлении 1968 года. Полковник находился на прифронтовой батарее артподцержки неподалеку от границы демилитаризованной зоны, когда атаковали вьетконговцы.

— Так вот наш полковник в одиночку спас эту крошечную артбатарею, — сказал Джим Хардт. — Он не позволил ее захватить, всю ночь отстреливаясь из пулемета. А когда пришел рассвет, он увидел горы кровоточащих, мертвых тел и испытал наплыв таких чувств, которые не могут поместиться в человеческом сердце.

На третий день мозготренировки Джим Хардт изучал компьютерные распечатки альфа-ритмов и заметил нечто из ряда вон выходящее.

— У одного из военнослужащих я обнаружил такую церебрально-волновую картину, которая отмечается лишь у людей, узревших ангела. Это явление мы именуем «перцепцией объектов тонкого мира», а именно бестелесных существ со светящимся телом. Вы только вообразите: вот я сижу через стол от солдата, которого учат убивать, и вижу такое! Ровным, непринужденным тоном я его спрашиваю: «А вы, случаем, не беседуете с существами, которых никто больше не видит?..» Так он ка-ак подскочит! Чуть со стула не свалился. Словно я его огрел по спине строительный брусом! Очень встревожился, занервничал… тяжело задышал… принялся озираться по сторонам, словно боялся, что нас подслушивают… А затем пригнулся поближе и признался: «Да». У него был духовный наставник по рукопашному бою, который являлся только ему. Об этом он рассказал лишь самому близкому из друзей и поклялся, что перережет ему глотку, если тот хоть полслова выболтает.

И на этом все, конец истории. Больше ничего доктор Хардт сообщить мне не смог. Он покинул Форт-Брэгг, никогда больше туда не возвращался и понятия не имел, кто из солдат, которым он настраивал мозги, впоследствии умертвил козла взглядом.

«Только нелетальные! — вопит злой ученый Гленн Талбот. — Повторяю, только нелетальные средства! Я должен взять у него анализ крови. Обдайте-ка его пеной!»

В недрах подземной военной базы Атеон, спрятанной под заброшенным кинотеатром где-то в пустыне, царит паника: сбежал Халк и сейчас все крушит на своем пути. Солдаты выполняют приказ Гленна Талбота. Они занимают места по боевому расписанию и брызгают на Халка липкой пеной, которая расширяется и застывает сразу после контакта с его кожей. Пена преуспевает там, где оказались бессильны все ранее испробованные виды оружия. Халк остановлен. Он извивается, ревет, силится стряхнуть пену — безуспешно.

«Вот тебе, получай!..» Гленн Талбот стреляет Халку в грудь из ручного ракетомета. И это ошибка: Халк приходит в такую ярость, что на могучем выплеске силы разрушает пену и продолжает учинять беспорядки.

Упомянутая пена вовсе не является выдумкой людей, написавших сценарий к фильму «Халк». На самом деле ее создал полковник Джон Александер, тот самый Александер, который привлек доктора Джима Хардта к перенастройке мозгов джедаев. Полковник Александер изобрел липкую пену в результате прочтения «Полевого устава Первого Земного батальона» Джима Чаннона.

Армейское командование, собравшееся в Форт-Ноксе в 1979 году, было настолько поражено выступлением Джима, что ему предложили шанс сформировать и возглавить настоящий Первый Земной батальон. Джим, однако, отказался. Его амбиции простирались куда выше. Он обладал достаточным здравомыслием и отдавал себе отчет в том, что ходьба сквозь стены, считывание ауры растений и смягчение вражеских сердец с помощью барашков — все эти идеи хороши только на бумаге, но в реальной жизни вряд ли осуществимы.