Раны чести - Энтони Ричес

Он встретился глазами с Марком и узнал его.

— Ты… изменник…

Марк шагнул вперед, все еще держа в руке длинный кавалерийский меч.

— Тебя послали убить меня.

— Мы бы справились без труда… если бы не он… не забывай оглядываться… не найдешь… где спрятаться.

Руфий мягко отодвинул Марка в сторону.

— Дубн, позаботься, чтобы твоя рана не помешала нам отправиться в путь. Мы должны убраться отсюда через десять минут, не больше. Возьми парня с собой. — Он присел на корточки рядом с попавшим в ловушку всадником. — Мне нужно пару минут поболтать с дружком…

Руфий дождался, пока бритт не уведет Марка подальше, затем достал из ножен затейливо украшенный кинжал и спокойно обратился к всаднику:

— Да, мы с тобой старые друзья, это точно. Я тот самый «офицер», которого ты вчера приказывал убить своим синеносым друзьям на Северной дороге. Я и вправду долго был офицером, причем хорошим. Я провел несколько весьма неприятных лет, патрулируя долину Тавы, за северной стеной, прежде чем вы, бездельники, отдали с таким трудом завоеванные нами земли и откатились на юг, к старому Адрианову Валу. И пока я был в этих гиблых местах, то смог достичь совершенства в одном непростом деле: убеждать пленников из местных племен рассказывать то, о чем они не желают говорить. А сейчас, прежде чем ты умрешь, я собираюсь познакомить тебя с этим мастерством. Ну, с чего мы начнем?..

Дубн положил тяжелую руку на плечо Марка, увлекая его подальше.

— Ты не захочешь на это смотреть. Побудь здесь и присмотри за моим тюком.

Он достал меч и направился к ближайшей мертвой лошади, задержавшись, чтобы вырвать метательный топор из груди первой жертвы. Необходимость пересилила всякие колебания, связанные со смертью человека или с предстоящим использованием туши лошади. Согласившись на просьбу Руфия, бритт тщательно готовил план их бегства после того, как жизнь римлянина будет спасена.

Ветеран, разбудив Дубна среди ночи, обратился к нему с просьбой, дерзость которой заставила того громко рассмеяться, едва улеглось раздражение. Смех замер, когда на постель Дубна улегся кошель, набитый золотом. Похоже, отставному офицеру определенно требовалась помощь, и он был готов щедро оплатить ее. Тиберий Руфий сказал ему, что здесь достаточно денег для покупки хороших кольчуг всем воинам его когорты. Да, Дубн перестал смеяться, но ветерану хватило одного взгляда на его лицо, чтобы понять: бритт не коснется денег, по крайней мере, пока не услышит стоящей причины. И Руфий с кривой улыбкой, показывающей, насколько хорошо он понимает бритта, сухо изложил таковую.

Дубн вернулся к Марку, который ждал на прежнем месте. Засунул в свой тюк тщательно завернутый узелок и углубился в темную рощу. Вскоре он отыскал то, что хотел; растение поблескивало в сумрачном свете.

— Окопник. Хорошо.

Дубн сорвал со стебля пригоршню листьев и сдавливал в кулаке до тех пор, пока молочно-белая жидкость не потекла меж пальцев на рану от стрелы; потом вернулся к тюку за полоской ткани.

— Сок остановит кровотечение. Помоги мне затянуть повязку.

Бритт замотал повязкой свое массивное предплечье и дал Марку завязать ее. Сквозь слои ткани медленно проступало красное пятно.

— Туже… хорошо.

Пронзительный крик заставил Марка вздрогнуть. Воин пожал плечами, с профессиональным вниманием изучая наложенную повязку; на лице мелькнула слабая улыбка.

— Германец скоро заговорит. Это неизбежно. Наш друг Руфий предложит ему быструю или медленную смерть. Если мужчина бежит из боя прежде, чем проиграет его, он выберет легкий путь, когда почувствует нож у своего члена.

Марка захлестнула волна гнева, вызванная отчасти реакцией на миновавшую опасность, отчасти неспособностью повлиять на неконтролируемую цепочку событий, а отчасти — жгучим отвращением к тому, что делал Руфий с упавшим всадником. Юноша развернулся и выплеснул свою злость в безразличное лицо бритта.

— Зачем ты пришел сюда? Зачем спасаешь меня? Ты же ненавидишь римлян!

— Ты теперь вне закона. Германец назвал тебя изменником. Значит, ты больше не один из них.

Такая незамысловатая перемена мнения, сочетавшая в себе самодовольную простоту суждения и утверждение несправедливости, совершенной по отношению к его семье, разъярила Марка.

— Я не изменник!

Дубн указал во тьму, откуда доносились крики.

— Пусть он и германец, но — римлянин. Кавалерист. Из знати. Почему он охотится на тебя? Он уверен, что ты изменник.

Эти слова заставили Марка нахмуриться. Бритт наблюдал за ним, стараясь оценить его характер и понять, выстоит ли юноша перед невзгодами ближайших дней. Еще когда они, ускользнув из форта, прятали оружие, Дубна заинтересовало, сумеет ли Марк как следует им воспользоваться. Они с Руфием выбрались через потайную дверь, скрытую в толстой стене. Она оказалась ответом на первое возражение: как они выйдут из крепости втайне от Тита. Дубн никогда бы не догадался об этой двери, если бы его не привели прямо к ней.

«Этот проход сделан, чтобы иметь возможность вывести из крепости отряд или сохранить в тайне отправку посланника, — сказал Тиберий Руфий, когда они переправились через реку между крепостью и городком, осторожно ступая по камням, уложенным ниже уровня воды. — Но хорошо, что в последнюю неделю почти не было дождей, иначе течение могло бы смыть нас с этого мостика».

Они обогнули город и отправились по дороге к двухмильной отметке. Бритт взвешивал в руке копье и мрачно думал, что сделает с тем германским кавалеристом, если ему представится возможность. Тиберий Руфий намекнул: человек, который с таким акцентом выкрикивал приказы во время недавнего боя, никак не мог быть членом местного клана. Приманка, заставившая огромного бритта сменить кровать на кольчугу и готовиться убивать, чтобы отомстить за воина, потерянного в той стычке.

Однако при виде астурийского декуриона, оказавшегося в ловушке под тушей коня, жажда крови бритта мгновенно улеглась. Достаточно знать, что германец обречен на мучительную смерть, что упавший конь сломал ему ногу. Тем не менее первые крики заставили бритта улыбнуться. Этот человек сделал свой выбор и сейчас пожинал его плоды.

Тиберий Руфий появился из предрассветного сумрака, вытирая кинжал сорванным пучком травы.

— По крайней мере все оказалось проще, чем могло быть. Мы должны убраться отсюда, и поскорее. Дубн, нам нужно двигаться быстро, но уйти от дороги как можно дальше, прежде чем сюда доберется первый патруль. Веди нас, если пожелаешь.

Бритт кивнул, повернулся к размытому склону холма, возвышающемуся над ними, и подобрал свои копья и шест для тюка.

— Пошли.

Для раненого бритт развил приличную скорость, меряя промерзшую землю в темпе, от которого Марк выдохся уже через десять минут. Их путь неуклонно вел вверх от дороги. Юноша обернулся на Руфия, замыкавшего группу и рыскающего взглядом по сторонам в поисках опасности, и обнаружил, что мужчина идет, не выказывая ни малейших признаков усталости. Марк сконцентрировался на спине Дубна и сосредоточился на том, чтобы переставлять ноги, раз за разом, шаг за шагом. Недели путешествия, по морю и верхом, не способствовали улучшению физической формы. Эта пытка продолжалась еще минут пятнадцать, пока Дубн не свернул в сторону, ведя их к небольшой группе деревьев. Пятно выжженной земли в середине рощицы говорило о том, что здесь недавно разжигали костер. Уже рассвело, на горизонте блестели первые лучи солнца. Внизу, на дороге, было тихо, деревья вдоль обочин отбрасывали полоски густых теней. Бритт указал на дорогу: