Моя мама – Снегурочка - Елена Булганова

Но Саша и Лариса предпочли отвести глаза. Ответа они не знали, а делать предположения им было страшно.

Прошло примерно полчаса, и дверь в кабинет с шумом распахнулась. Две женщины, заведующая и другая, маленькая, почти бестелесная, в белом халате и с веселым розовым лицом, поочередно влились в него, и в кабинетике сразу стало ужасно тесно.

— Ну, осмотрела я вашу красавицу, — громко доложила врач.

— С ней ведь все в порядке? — нетерпеливо воскликнула Саша.

— Ну, уж не знаю, насколько в порядке, раз она здесь оказалась, но ее физическое состояние в норме.

— Она может говорить? — уточнила Лариса.

— Конечно.

— Почему же она этого не делает?

— Это вы мне такие вопросы задаете? — развела женщина коротенькие ручки. — Видно, есть у нее на то причины.

— Это последствия шока? — продолжала допрос Лариса.

Женщина перестала улыбаться, задумчиво вздохнула:

— Вот и Нина меня все об этом пытала. Нет. Не думаю. Мне приходилось видеть детей в шоковом состоянии — там совсем другая картина. А эта девочка просто не хочет говорить. Она прикидывается глухонемой и делает это, надо признать, очень профессионально. А кстати, можете вы мне объяснить, кто учил девочку языку глухонемых?

На несколько секунд в кабинете воцарилась тишина. Женщины недоуменно поглядывали друг на друга. Наконец, Наташа, как самый близкий к девочке человек, не слишком решительно ответила:

— Но это просто невозможно. В семье Леры нет глухонемых.

— Ну, тут я пас, — развела руками Вера Дмитриевна. — Не буду утверждать, что она в совершенстве владеет этим языком, однако некоторые знаки выдает достаточно бойко. Ничего удивительного. Кто угодно мог ее этому научить, дети легко схватывают такие вещи. Зачем она прикидывается глухой — вот это вопрос. Ну, Нина, — обернулась она к заведующей, — пожалуй, я побегу, меня еще в одном местечке ждут сегодня. Оформлять девочку ни в какой специальный интернат, как ты понимаешь, смысла нет. Уж сами ищите причину, отчего она у вас такая молчаливая. — И врачиха, подхватив свой саквояж, исчезла со стремительностью урагана.

— Ну, дорогие мои, — обратилась к женщинам заведующая. — Вот кое-что и выяснилось: девочка здорова, по крайней мере физически. Вам здесь дальше задерживаться смысла нет.

— Вы нас выгоняете?! — ахнула Саша.

— Только до утра, уважаемые женщины, только до утра! Находиться здесь в вечерние часы чужим не положено. Дети у нас легковозбудимые, вы своим визитом и так наделали здесь шороху на неделю вперед. Так что вынуждена с вами пока распрощаться.

— Я не уйду! — отрезала Наташа. — Вы же не представляете, что мы пережили, пока искали Лерочку! Нет, я останусь здесь.

— Не положено! — возразила Нина Петровна, решительно вставая из-за стола. — Жду вас завтра с утра, но не раньше девяти часов. Будем думать, что дальше делать с девчушкой.

— Нина Петровна, а можно я тетрадку с собой возьму? — подала голос журналистка. — Мне кажется, тут что-то интересное… Какая-то история…

— Конечно забирайте.

Пришлось уйти. На улице Наташа плакала и умоляла спутниц разрешить ей остаться и покараулить под зданием. Но Лариса и Саша подхватили ее под руки и без церемоний запихали в машину. В гостинице не расходились, собрались в номере Ларисы. Помолчали немного, переживая события этого бесконечного дня. Неожиданно первой заговорила Наташа. Из своего угла она произнесла голосом осужденного на смертную казнь:

— Надо срочно звонить Борису. Пусть прилетает и забирает малышку из этого кошмара. Вы же понимаете, нам ее не отдадут.

Вздохнула и согласно закивала Саша. Лариса обвела насмешливым взором перепуганные лица своих товарок и отрезала:

— Нет, не надо.

— Но, Лариса Константиновна! — так и подскочила Саша. — Я понимаю, я очень хорошо понимаю, как вам хочется самой разрулить эту проблему. Но нельзя же ради собственных амбиций рисковать ребенком. В общем, я совершенно согласна с Наташей. По крайней мере, мы нашли девочку, а забирает пусть отец.

Лариса ждала, когда журналистка закончит говорить, с откровенным сочувствием на лице. С таким видом некоторые взрослые разговаривают с неразумными детьми, тщетно старающимися отстоять свою позицию. А потом почти мягко проговорила:

— Милые мои, мне кажется, вы просто не желаете анализировать происходящее. Давайте подведем некоторые итоги. Лера по какой-то причине сбежала из Москвы в Питер, предварительно каждой из нас послав призыв о помощи. Мы нашли ее в Питере, в приюте, однако девочка упорно делает вид, что видит нас впервые в жизни. Она даже притворилась глухонемой, чтобы гарантированно не проговориться. Как вы думаете, какое всему этому может быть объяснение?

Саша и Наташа с ответом замешкались. Саша, впрочем, уже открыла было рот, но Лариса остановила ее нетерпеливым движением руки и продолжила:

— Объяснить это шалостью, причудой — невозможно. Лера, возможно, немного взбалмошный ребенок, но голова на плечах у нее имеется. Значит, можно допустить, что у поведения девочки есть причина, о которой мы пока не знаем. Возможно, есть некая третья сторона. Какие-то люди, которые держат Леру на коротком поводке и диктуют ей определенную модель поведения. Лера не трусиха, и сложно понять, почему в приюте, практически наедине с нами, она не решилась попросить помощи. Но детям очень легко внушить мысль о всесилии зла. Возможно, она молчит, потому что хочет защитить нас. Или себя. Значит, и дальше будет исполнять то, что требуют от нее эти неизвестные нам мерзавцы. А теперь, — Лариса сделала паузу, доведя этим Саша и Наташу до наивысшей точки тревожного кипения, — что случится, если сюда прилетит Борис Валентинович? Морозов — человек решительный, и он — отец. Он немедленно схватит дочь в охапку и увезет в Москву. Возможно, отправит ее за границу…

— Да ведь это хорошо, — не сдержалась Саша.

— Не-ет, — помотала головой Лариса. — Подумайте головой, Сашенька, ведь и Лера прекрасно знает возможности своего отца, финансовые в том числе. Но ведь не шепнула она нам сегодня: вызовите папу. Значит, не считает, что такая мера будет спасительной.

— Но ребенка, вы сами сказали, очень легко запугать, — снова ринулась в бой Саша. — Запугать и… запутать. Допустим, кто-то внушил ребенку, что отцу она не нужна, что она ему — в тягость и он ничем не станет рисковать ради ее спасения. Вот, сказали, уехал же он перед самым Новым годом, бросил тебя. И все, готово! Может, и не преследует ее никто, а она просто от безысходности убежала из дома. А мы ей кто? Мы ей никто. Вот потому она с нами и не разговаривает.

— Нет! — воскликнула Наташа. — Лера знает, как я ее люблю. Даже если кто-то внушил ей такую ужасную мысль про Бориса, мне-то она не может не верить.

Тут Лариса и Саша глянули удивленно на Наташу и, сочувственно вздыхая, опустили глаза.